Константин Ваншенкин - Прикосновенье

Вот почему я их сметаю на пол,
Пускай не все, но большую их часть.
Осколок только кожу оцарапал,
А мог бы в сердце самое попасть.

Хоть сны в это время и сладки,
Поднимемся ближе к утру.
На лестничной смутной площадке
Тебе я слезинки утру.

Туман еще улицы белит,
Но близится солнца приход.
Поеду — и город, как берег,
Мгновенно назад отнесет.

Под ясной холодною высью
В такой же холодной росе
Отдельные желтые листья
На черном асфальте шоссе.

Прозрачного воздуха одурь,
И клина гусиного врез.
Поля и поля, а поодаль
Подсвеченный осенью лес.

Была гармонь в поселке за рекой,
И на мотсу машина грузовая,
И чтение, и лампа под рукой,
Чтобы гасить с постели не вставая.

А простыня простого полотна
Была прохладна и шероховата,
И лишь постель, где спал он у окна,
Для одного слегка широковата.

Мы думали: зима —
Обозначенье старости,
Как бы печать сама
Покоя и усталости.

Но все не так идет!
У юности и зрелости
Совсем особый счет,
И каждый полон прелести.

Сведет мороз с ума
Поющими полозьями.
И ранняя зима
Моложе поздней осени.

Девушка обещала —
Чтобы не огорчить…
Ранних начал начало.
Тканная солнцем нить.

Плыл отголосок гула
С неба или с реки.
Девушка обманула —
Честности вопреки.

Вспомнила в день весенний:
Жизнь еще впереди, —
Просто, без угрызений,
С искренностью в груди.

Наповал сражена.
Тяжела голова.
Молодая жена —
Молодая вдова.

Развалилась семья,
Потеряв острие…
И его сыновья,
Что постарше ее,

Ей вниманье дарить
Уж никак не спешат.
А наследство делить —
Так наследства лишат.

А старуха — их мать —
Говорит, что она,
Как легко доказать,
Остается жена.

Вдернуть нитку в иглу
Удается едва, —
Так страдает в углу
Молодая вдова.

В голове путаница
От прошедших лет.
Крохотная пудреница —
Женский амулет.

Изловчаясь, сердится
Всякий раз,
Чтоб увидеть в зеркальце
Тот и тот глаз.

Над бровями челочка,
И еще черта —
Меж зубами щелочка,
Но не портит рта.

И на пляже солнечном,
В шелесте морском,
Нос, прикрытый сочинским
Смоченным листком.

В общем, хватит пороху —
Видно по всему.
Ну а пудру по боку.
Пудра ни к чему.

Все бы меж дел,
Щурясь счастливо,
В очи глядел
Ей без отрыва.

Вот и гляди!..
Мало денечка.
Но впереди
Вечер да ночка.

Застенчивой женщины путь
По улочкам узким Востока.
Лицо прикрывала как грудь,
Не зная, что это жестоко.

К чему ей нездешняя даль,
Где свежих фиалок охапки
И поднята гордо вуаль
Над срезом изогнутой шляпки.

Сквозь невозмутимые черты
Откровенно сдержанной планеты
Проступают, молоды-чисты,
Бесконечно давние приметы.

Золотая ранняя пыльца,
Видимая все-таки туманно
Сквозь морщинки женского лица,
Сквозь его помаду и румяна.

Как набат, удары крови.
Жизнь по-прежнему сладка,
И, как в молодости, внове
Голос, дрогнувший слегка.

И пленительней, чем плечи
И объятия твои,
Ожиданье каждой встречи,
Предвкушение любви.

Стояли как бы среди сна,
Ограждены подземным гулом,
С сиренью крупною она
И он с потрепанным баулом.

Из мрака поезд шел, змеясь.
Но словно не было им дела.
Открыто плача и смеясь,
Она в лицо ему глядела,

Приподнималась на носки
В порыве страсти настоящей,
Изнемогая от тоски
Прошедшей или предстоящей.

И он, подавшись чуть вперед,
Стоял, обняв ее за плечи…
Сперва не замечал народ
Их расставанья или встречи.