Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Наш путь в луне, сиянием об-
витый; наш путь в полях, обрыз-
ганных дождем.
Он – брат по духу бледный и
не сытый; я – опаленный только
что огнем.
Я говорю, чтó видел Я глаза-
ми, и голос мой становится
чужим: Я растворяюсь в ветре
над полями, внезапно Я совсем
сливаюсь с ним.
И под луной, в тиши полей
бескрайной, все устремляясь вдаль
или вперед, как будто в тьме
наш разговор случайный он сам
с собой задумчиво ведет.

Я опрокинут точно чаша меда;
прозрачный мед с моих краев
течет. Мед, сохранявшийся по-
томкам в род из рода, с
моих краев течет в простран-
ство мед.
Блеск дней звенящих, плеск но-
чей беззвучных!
О радость, радость! Нет границ
и слов...
Среди лугов сверкающих и туч-
ных, среди беззвучных горних
облаков.
О радость, радость!
В золотом восторге я пал
в объятья мягкие Твои.
Из губ засохших крик любви
исторгни, расторгни все сомкнув-
шиеся дни!

Лишь только ночь отбросила ру-
кою со лба волос густую пелену,–
Я слышу, голос мне звучит
трубою и падает, вонзаясь в ти-
шину:
«Ты отдыхал в Моих объятьях
нежных, из губ Моих ты пил
сладчайший мед и прославлял
Меня в стихах безбрежных, бла-
гословлял Меня из рода в род.
«Так знай, что этот свет
и озаренье, чему тебе названий
не сыскать –
«лишь тусклое ночное отраже-
нье, слежавшаяся стертая печать.
«В сравненьи с тем, что
ты, в лучах сгорая, принять
еще в восторге осужден –
«все это – только копия плохая
и проходящий мимолетный сон».

Как я могу бестрепетно гла-
зами роскошный день – осенний
день встречать, когда мне да-
же тьма дрожит огнями и от
лучей мне некуда бежать!
Я, так любивший и впивавший
звуки, под музыку привыкший за-
сыпать, я – не могу теперь без
острой муки простые звуки да-
же различать.
Аккорды грустные из комна-
ты далекой мне скрежетом и
визгами звучат.
И слышу я во сне в ночи глу-
бокой: ревет труба и выстрелы гремят.

Передо Мной стоит вино от-
крыто, обильный стол и щедрый
стол накрыт.
Мое же тело жалко и несыто
под окнами на холоде стоит.
Я звал его войти и отогреться,
сажал его за трапезу свою; по-
том привел к себе переодеться,
в свою постель отвел его ко
сну.
Но было телу мало ласки этой:
оно еще просило у меня, чтобы к
нему вошла в фату одетой или
в парчу покорная жена.
Я был богат и властен
той порою, но это было в власти
не Моей: Мое богатство было
не земное – из золотых сверка-
ющих лучей.
А на его сверканье и бряцанье,
как им ни сыпь и как ты
ни звени,– нельзя купить продажное
ласканье, нельзя построить дома
для семьи.
Я утешал свое больное тело,
Я убеждал забыть, не вспоми-
нать. Пока луна в окне Моем
горела, Я телу песни начал
напевать.
И позабыло в ласках неустанных,
заботливых, настойчивых моих
о снах своих причудливых и
странных и устремленьях
суетно земных.
Теперь в Моем покое сон
глубокий, сон синеокий телом
овладел.
Задернул полог Я над ним
высокий, и вздох спокойный с
губ моих слетел.

Явился ангел мне во сне сегод-
ня, с мечем горящим –, верно,
Гавриил. Безликий, он принес
слова Господни и в воздухе
мне знаки он чертил –:

«Так жизнь себе ты представ-
лял сокрыто: кольцом сомкнутым», слышались слова:
«Но нынче будет мной тебе
открыто, что жизнь земная ва-
ша такова:

«Конец ее впадает в беско-
нечность... но можешь ли постичь
ты цель его?..»

Я повторял: «Я знаю, это –
вечность. Но где начало этого
всего?»
Он протянул свой меч, ог-
нем зажженный, и мне звучал
слепительный ответ:
«Начало – призрак, вами поро-
жденный, начала в вечном не
было и нет».

Не так давно казалось невозмож-
ным при жизни этой снова свет
найти.
Я был готов уже неосторожно
покинуть все возможные пути.
И вот, когда всего я отдален-
ней был от даров сверкаю-
щих Твоих – еще теплей, свет-
лей и озаренней сошел ко мне,
как радостный жених.
Я солнца ждал со стороны за-
хода, где луч последний в ра-
нах изнемог, а свет внезап-
ный, спавший больше года, зажег
пожаром вспыхнувший восток.

Я – малое и слабое дитя: мне толь-
ко три земных (не точных) года,
и не тверда еще моя нога, хотя
видна уже моя порода.
Лишь только мы останемся
вдвоем, меня учить ходить Ты
начинаешь и обращаться с ра-
дужным огнем.
Потом со смехом ласково иг-
раешь.
И что еще мне знать теперь
дано, о чем уже я больше не за-
буду, так это то, что в тьме
– в огне, равно, Ты будешь сам
всегда со мной и всюду.