Александр Пэнн (Пэн) - Избранные стихи

Пускай и его жилище,

Превратившееся в пепелище,

Зарастет прогорклой травой.

Пусть забудет покой

Стоящий на крови людской!

Разделивший смертной враждой

Братьев одной

Семьи — да забудет он сон и покой! —

Пусть сгорит он, подобно Содому,

Пусть он не узнает родимого дома,

Пусть мой гнев захлестнет его красной волной.

Стоящий на крови людской

Пусть забудет покой!

1947

Перевод Д. Самойлова

Бледней тебя нету, Ханэле,

И памяти нет страшней.

На этой войне ты, Ханэле,

Сквозь десять прошла смертей.

Но искорка света, Ханэле,

В улыбке жила твоей.

Когда безмятежное лето

Бедою застигло врасплох, —

Зажглось твое солнышко в гетто,

А лет тебе — не было трех.

И глаза — два колодца,

Свет из глаз твоих льется,

Он огня горячей, о Ханэле,

Для твоих палачей, о Ханэле!

Твой свет не сумели, Ханэле,

Топтатели растоптать.

Твой брат не тебе ли, Ханэле,

Могилу должен копать?

Но люди успели, Ханэле,

У смерти тебя отнять.

Ты к лесу пошла, и сиротство

Смотрело из пламени вслед.

И взрослому было непросто,

Тебе ж — четырех еще нет.

И глаза — два колодца,

Крик в глазах твоих бьется,

Он страшнее мечей, о Ханэле,

Для твоих палачей, о Ханэле!

Скрывалась во тьме ты,

Ханэле,

Пока не пришел рассвет.

Гремит гром победы, Ханэле,

А сил улыбнуться нет.

И стал твоим светом, Ханэле,

Свечи поминальной свет.

Врагов своих ты одолела,

Друзей твоих не перечесть.

Нашли твое тихое тело,

А лет тебе — разве что шесть.

В лесу — два колодца:

Кто над ними нагнется —

Вспомнит свет твоих глаз, о Ханэле,

Он не меркнет для нас, о Ханэле!

1947

Перевод Г. Семенова

Стрелой зеленою он в небо вознесен,

Но от корней не в силах оторваться.

Он может небом только любоваться,

Но связан лишь с землей, как с человеком — сон.

Стрелой зеленою он в небо вознесен.

Но от корней не в силах оторваться

Его поющая о высоте стрела.

Ему б могучей птицы два крыла,

Чтоб одолеть свой плен, чтоб не сдаваться.

Но от корней не в силах оторваться.

Он может небом только любоваться.

О, сцены солнечной трагический актер! —

Шумит о нем толпа прибрежных скал и гор.

Но, вдохновленный громом их оваций,

Он может небом только любоваться.

Но связан лишь с землей, как с человеком — сон.

Вонзая в небо свечи огневые,

Он все же любит муки корневые,

Стволу дарующие вознесенья звон.

И, связанный с землей, как с человеком — сон,

Стрелой зеленою он в небо вознесен.

1947

Перевод автора

1

Как мечом, препоясалась ветром она

И пылающим гневом пустыни,

И с младенцем брела по пустыне одна,

И вода испарялась в кувшине,

И уселась напротив Агарь.

Жгла их жаждою желтая гарь.

Сын лежал под кустом, а кругом

Бился ветер с хрипящим песком,

И в смятении взор отвратила:

Сзади гибель, но что впереди?

Смерть, сыновняя смерть исходила

Из ее истощенной груди,

И упала в отчаянье мать,

Стала к богу, рыдая, взывать.

«Ты, господь Авраама, господь моего господина!

Я дала ему первенца, плоть наша ныне едина,

Ибо Сарра меня под него привела,

«Ты, господь Авраама, господь моего господина!

И меня ты водил от Кадеш и до Беред [22] Кадеш, Беред – пустынные области. ,

Когда я убежала — о, кто мне поверит! —

Оттого, что у этой бесплодной жены

Стали узки глаза и от злобы черны,

Что к лицу моему прижималось лицо господина.

Сохрани и помилуй, о господи, нашего сына!

Распалил свою злобу степной суховей,

И ослепила вода, ибо очи ты выколол ей.

Бог источников влаги, хоть мутный колодец открой нам,

Ибо мы умираем в безводье песчаном и знойном.

Я, раба твоя, маюсь, измучен и дух мой, и плоть.

Разорви приговор, не карай меня в гневе, господь!

Если стала ему, моему господину, немилой,

Если жертвой мне быть повелела судьба,

Пусть умру я, твоя, Всемогущий, раба,

Только сына-малютку помилуй».

Как мечом, препоясалась ветром она

И пылающим гневом пустыни,

И тоскует, и молит, и плачет одна.

Капли слез собирая в кувшине.

И, склонясь над бездомным, гонимым бедой,

Напоила младенца соленой водой.

2

Облачился в колючки, вознес в небосвод

Солнце Библии в ярой гордыне, —