Александр Цыганков - Тростниковая флейта - Первая книга стихов

Распятье читается в каждом окне,

И тень возникает на каждой стене.

Следы оставляет любая ступня.

И пепел останется после огня.

Но символ полёта – не крылья, а крест.

И место героя – не крепость, а Брест.

И ночь, поглотившая крики беды,

Прозрачнее всякой проточной воды.

Как всякая правда коварнее лжи,

Опаснее бритвы тупые ножи.

Рождённое слово острее пера,

Но ниже Голгофы любая гора.

Всё начиналось с Байрона… Стихи

Нахлынули как волны. Словно это

Хромой и гениальный англосакс

Расправил все четыре чёрных тома

И тень твою впустил на полотно,

Не различая верха или низа,

Что по сей день, как лондонский туман,

Плывёт так и не пойманным рассветом

На мой мольберт. И в сердце тот же вид

Зияет романтической занозой.

За окнами уже совсем темно.

И я, как тот, чьё имя шито бронзой,

Сижу и пью надежды сладкий мёд,

Быть может, яд, а может быть, и воду…

И может быть, что всё наоборот,

И стих вдогонку пуле или ветру

Летит, как белый снег, из-под пера.

Но вещи постигая не рассудком,

Я чувствую в движенье фонаря

Твою волнообразную природу.

В провинции и сахар – словно соль,

Но жить спокойней, если не способен

Разменивать на мелочь божий дар.

И дар любви, когда иного нет,

Светлей благоговейного напитка.

Но есть ещё забвенья жуткий сон…

И выход из тоннеля или транса

Предполагает выдох тех частиц,

Которые, подобно чёрной саже,

Определяют местный колорит,

Перегружая улицы и вены.

Вокруг бурлит такой водоворот,

Что остаётся лишь гадать по звёздам

И лить на скатерть приторный сироп,

Нектар, что при достоинствах портвейна,

Слабее подогретого вина,

Какое мы нечаянно разлили.

И пятна красок ярче, чем цветы,

На вмятых в небо старых половицах,

Куда мы выжимали облака,

Как наше кратковременное лето.

Поэт – скиталец. Только никуда

Не убежать, не изменить пространство.

И Байрон, покидая Альбион,

Не думал, что найдёт свою Элладу…

А я подняться пробовал наверх,

Переступая горы, как ступени,

Но глубже стала пропасть, и вдали

Твои глаза, как утреннее небо,

Буравили сентябрьский свинец

Во весь накал классической лазури.

И город зажигает тот же свет,

Раз не дожил ещё до ностальгии.

Страна спешит в другие рубежи,

Перебирая ценности и цены,

Как ягоды в ведре. А я один

Иду по бесконечному проспекту,

Быть может, только к самому себе,

Храня на сердце самый точный адрес

И зная самый верный телефон,

Но как мне тяжелы все эти цифры.

Я утратил чувство постоянства

Очага, пространства и подруги,

Словно открываю бесконечность

В параллельных линиях Востока.