Олег Ильинский: Стихи. Книга Пятая

И лев растворился во мгле снегопада,
В косом колебаньи поблек светофор,
Зимуют колонны лепного фасада,
И ветер меня застигает в упор.
В игрушечных хлопьях нью-йоркские будни,
Отлёт самолётов отложен. Вокруг
Почти до Чикаго свирепствуют бури,
Но город уютен, как святочный дом.

Он ехал на машине из Милвоки,
Железный снег бил в правое стекло,
Отроги гор в белесой поволоке
Молочной дымкою заволокло.

Асфальт покрыла ледяная корка,
Темнеет лес и фосфором пестрит:
По радио сказали из Нью-Йорка,
Что путь по Пенсильвании закрыт.

Потом он слушал музыку и думал
О тайне детства, вспоминал стихи,
Чтоб в ритме усыпляющего шума
Не раствориться, воле вопреки.

Мелодия плывёт из аппарата,
И в том, как хлопья оплывают вниз,
Обещана рождественская дата
И тот румянец, яркий, как сюрприз.

Когда мы на святках заходим к знакомым
На свет из окошка, на игры стекла,
Рождественской дочерью старого дома
Нас хвоя встречает и тешит смола.
Мерцающий уголь вздыхает кармином,
Пенатов покличем — пенаты придут,
Румянцем сияют камены каминов,
Гадают сивиллы и пряжу прядут.
Когда мы к друзьям забегаем в кристаллах
Летучего снега на десять минут,
К нам сёстры выходят с приветом весталок,
Часы отменяют и в детство ведут.

При въезде поругавшись с полицейским,
Затор кляня и веки разлепив,
На буферах бесперебойной цепи
Вливаюсь в город, как в родной тупик.
Въезжаю в город с гулкими мостами,
Осоловев от ночи за рулём,
Протягиваю деньги на заставе
Служаке, озарённому стеклом.
На перекрёстке светофор знакомый
В трехцветную играет чехарду:
Ещё, наверно, не вставали дома,
И я как раз на завтрак попаду.

Наш солнечный отпуск запаян
В игольчатый хвойный кристалл,
И речка извилистым краем
Струится по этим местам,
И влагу её перспектив
Глотает цветной объектив.
А я в постоянной заботе
О прихотях летней строки,
В походе на фотоблокноте,
Как в шашки, играю в стихи,
Стремнины пишу и коряги
И приступы пенистой браги.

В серебряном горле ущелья,
На выступах влажных пластов,
Берёз молодые качели
Зарю застигают врасплох,
И вьётся, в камнях трепеща,
Тенистая пропись плюща.
По оспинам каменной бани
Из щели сочится родник,
А листья одними губами
Плетут нескончаемый миф,
И капель спектральное сито
На тёмные падает плиты.

Палитра могучего лета,
Где утренний завтрак тенист
И где изумрудного цвета
Ветвится и пенится лист,
Где горлинка ухает гулко
И свежая светится булка,
Где шороху старого вяза
Оставлен широкий простор
И робкие блики Диаза
Сквозь листья бегут на фарфор,
Где в солнечном спектре утра
Тончайший налёт серебра.

Сказать ли? В причудах палитры
Ты толк понимала не зря —
Бывало, бобры или выдры
Являлись ни свет ни заря,
Вон, видишь, и дятел затих
И глазом косит в объектив.
Бывало, янтарное пламя
Глядит в каменистое дно,
А ты уже лезешь на камень
И краски берешь в полотно,
И в диск голубого стекла
Смолистая плещет игла.

В погоне за новой удачей
За камнем в дубовой тени
Почти баснословная зрячесть
Хрустальные строила дни.
И белый каскад водяной
Светился у нас за спиной,
Стремнины алмазное жало
Пронзало зелёный наряд,
И камеру ты заряжала,
На мох положив аппарат,
А после вносила в блокнот
Накопленный опыт охот.

Сказать ли? Влюбленностью плёнок
Был вылеплен утренний лес,
А твой объектив, как ребёнок,
В любые опасности лез,
Взбирался, бывало, неистов,
На самый рискованный выступ.
Кусочки твоих биографий
Врастали в каменья и мхи,
Окошки цветных фотографий,
Как грации, были легки,
Как призраки, тихи. Бывало
У речек ты их забывала.

Бывало, на синем экране
Ущербная блекнет луна,
Ольха предрассветною ранью
Из водного смотрит окна,
И стайка испуганных коз
Скрывается в бровке берёз,
Бывало, сияет осина
Узором своим вырезным,
А ночь, промочив мокасины,
Идёт по полянам лесным,
По тёмным камням бородатым
Вослед за твоим аппаратом.

Ты мифы камней осязала,
Гремучий и пенистый бой,
Лесистую бровь Оссиана
И дантовский камень рябой.
И пруд этот, ряской покрытый,
И флегму коров Феокрита.
Бывало, рогатые фавны
К тебе подходили в упор,
А бук, этот пращур державный,
Глядел на крутой косогор,
На глыбы гигантского роста.
На ласковых фей Ариосто.