Эльвира Бочкова: Женское сердце в груди

Считай, давно замечены не мной.

…А мне б признать лодчонки древней утлость,

Сквозную щель в борту признать сквозной.

Лодчонка та прикована цепями

Не к берегу, – к натруженным корням

Ветлы, что посмеялась всласть над нами,

Пока глазели мы на птичий гам

В её ветвях, запутавших и солнце,

И капли слишком летнего дождя.

…И до неё мороз всё ж доберётся,

Саму ветлу к лодчонке пригвоздя.

школьник

1

Заметь, что встреча в декабре,

По воле случая бесснежном,

Была со школьником прилежным,

Урок зубрившим о добре.

Он рано встал и, полный сил,

Учился жизни понемножку, –

Но у судьбы своей просил

Стелить зелёную дорожку.

И замела её метель

С дождём, схватившимся с морозом, –

И школьник, бросив акварель,

Писал рисунок с чёрной розой.

Его он выбрал для судьбы,

Другим дарившей многоцветье.

Он говорил: «Они – рабы

Непрогрессивного столетья».

2

Ты веришь жалости, а я

Свой взгляд на твой подход имею.

Ты делишь граждан: есть князья,

Есть, кто готов подставить шею.

Себе, любимому, не враг:

Живёшь по собственным законам!

…И всё ж, гляди: изрыт овраг

И осыпается по склонам.

Как не люблю я той поры,

Когда вода потоком вешним,

Всё ослабляя мощь горы,

Сметёт под нею ствол черешни.

Привить к черешне виноград

Мечтал мой дед,

чтоб стало легче

Ей, оперевшейся на плечи,

Сдержать весенний водопад.

«железный ЗАНАВЕС»

1

Снег ранней зимы мы уже разглядели:

Небесные хляби разверзлись –

И снег

Летит и летит на берёзы, на ели,

На отмели рек, – не на Русь печенег.

Такую погоду не Бог уготовил

Землянам, пришельцев приняв за своих.

Придирчивый космос, попортил он крови

Взыскующим чар, но… всесилья достиг!

У самых свободных – ослаблены вожжи:

Рванули в пространство, хрипят, понесли!..

…Опомнились раньше,

что – лучше, чем позже:

Глаза оторвали – в слезах –

от земли,

От бойни за блáга,

от дьявольской гонки

За место под солнцем, которого нет.

…А слабым землянам проели печёнки

Последний герой и пахан кинолент.

Но музыкой русскою –

телеповторы

Прогноза, которого Бог не избег:

Опять на границе с Европой – заторы,

Опять на Европу обрушился снег.

2

Зима то наступает, то отступит.

И непокой в свои права вступает.

И ранний снег

с внезапной страстью тает –

Лежалых листьев запах не погубит.

Как неуютно, сиротливо, ибо

Замедленно ты, вечное движенье:

Несолнечное утро-неулыба

Улитой едет, сея напряженье.

Зову покой, который «только снится»

(Всё чаще – тем, кто с ним безумно дружит).

…Далёкий, резкий свет –

сполох-зарницу

Вселенная на сумрак вдруг обрушит.

3

Пожалела – и накрыла

Белым пухом берега.

Я не зря тебя молила

Сумрак высветлить, пурга.

Как спокойно это утро,

Где слились и даль, и ширь

В утро белое, –

и мудро,

Что не властвует снегирь.

Пусть не будет ярких пятен

На планете хоть денёк.

Белый день глазам приятен.

И платок от слёз промок.

Чудо вечного покоя,

Ты – восьмое из чудес.

…Сплыло время листобоя.

Непокой в снегу исчез.

НОВОГОДНЕЕ

Даже тем, что ты житель деревни,

В перестроечный век не кичись.

Прогоревшие в печке поленья

Чуть согрели затворника жизнь.

Даже выстрелы белой берёсты,

Поначалу столь рвущейся в бой,

Разлетелись по вéтру, –

и воздух

Как ещё до сих пор голубой?!

Скоро застит долину дымами.

Доберутся дымы до горы,

Где поляна как шапка:

с краями

Всё же с ёлок полна мишуры.

* * *

Не судить бы людей

за науку

Просто жить, не тужить ни о чём.

Самолёт

на паденье –

по звуку! –

Если верить, уже обречён.

Хочешь жить – значит, радость в избытке.

Судно – в море житейских утех!

…Ненавистны шторма для улитки,

Будто волны попортят ей мех.

Даже в час мирового злодейства –

Под сиденье заложен тротил! –

Так спокойно святое семейство…

…Террорист, обходительно мил,

Выпьет воду из рук стюардессы

И стаканчик вернёт на поднос,

Оправдав и господ интересы,

И на век катаклизмов прогноз.

* * *

Он выстроил собственный улей,

«Лопух», что – какой-никакой! –

Одной, развороченной пулей,