Анатолий Жигулин - Летящие дни

Снова терзает меня
Жизни суровая проза.
Но вдалеке у плетня
Светится в соснах береза.

* * *

И припомнилась негромко
В тишине лесного дня
Ненаглядная знакомка,
Что покинула меня…

А береза тихой свечкой
Свет роняет на стога.
И качается над речкой
Золотистая ольха.

Улетела, упорхнула —
Как сорока на сосну.
Больно в сердце встрепенула
Незатихшую струну.

И сидит себе стрекочет.
Может, думает: грущу.
Только зря она хлопочет —
Я и так ее прощу.

Не подвергну укоризне
За пустячные грехи,—
Ради краткой нашей жизни,
Ради веточек ольхи.

РИГА

Запах дыма и осени.
Листья в зыбкой воде.
Словно золото бросили,
Растеряли в беде.

Словно древние талеры,
Пятаки и рубли
Утонули, растаяли
И травой заросли.

А за старыми башнями
Синий светится свет —
Золотыми, вчерашними
Очертаньями лет.

И у пристани парусной
По торцам мостовой —
Шаг тревожный и радостный,
Затихающий — твой…

Сколько горечи пройдено,
Сколько вех и племен
От Ливонского ордена
До последних времен!

Сколько боли украдкою
Испытала душа!
Только жизнь эта краткая
Все равно хороша!

В ней надежды и радости —
Словно листья на дне.
В ней печали и странности —
Словно ядра в стене.

И вдали над соборами
Синий светится путь.
Словно время,
Которое
Никогда не вернуть.

* * *

Над морем радуга,
А море —
Свинцово, серо и темно.
И клены в тающем уборе,
И ветер ломится в окно.

О, эти стынущие пляжи
И мерзнущие деревца!
Они — почти как судьбы наши,
Не пройденные до конца.

Все те же радости и горе,
Все то же счастье и беда.
То тяжело бушует море,
То блещет солнце и вода.

И это гулкое дыханье,
И это золото листвы —
Как неумолчное признанье
Незатихающей любви.

* * *

Бросаю в воду хлеб —
Кормлю у моря чаек.
Как легок их полет
В безлюдье синевы!
И тихая волна
Задумчиво качает,
Как тени дальних дней,
Пучки морской травы.

Такая благодать
И воды так спокойны!
И сосны, и песок,
И сети рыбаков.
Как будто никогда
Не грохотали войны,
Не гибли корабли
У этих берегов.

Торжественный покой,
Седой и величавый.
И кажется душе:
Грядущий путь един —
Не будет никогда
Ни проволоки ржавой,
Ни обгорелых труб,
Ни плавающих мин.

Конечно, никогда
Беда не повторится.
И будет белый хлеб,
И будет синий свет.
И стаи белых птиц
Кружиться и кружиться
Все будут в синеве
Над перепутьем лет.

Как розовый туман,
Как солнечная морочь,
Растает вся печаль
В предутренней тиши…
И лишь в седой волне
Чуть затаится горечь,
Как в памяти моей, —
На самом дне души.

* * *
Тучка, ласточка, душа.
А. Кушнер

Скоро, скоро холода,
Торжества предзимней стужи.
Скоро хрупкая слюда
На заре покроет лужи.

Дрозд-рябинник прилетит,
Покачнется на рябине.
Первый иней заблестит
На остуженной равнине.

Встрепенется не дыша,
Как у славного поэта,
Тучка, ласточка, душа
На черте зимы и лета.

Что ей нужно впереди,
Где под ветром стонут ели,
Где последние дожди
И последние метели;

Где объятья распростер
Сквозь серебряные выси
Полыхающий костер
На опушке нашей жизни?

Ты лети, лети, душа,
На огонь
Любви и ветра!
Может, вправду хороша,
Может, вправду ты —
Бессмертна?!

* * *

Пожелтели, облетели кроны.
Стихло море в редких кораблях.
Чайки, словно белые вороны,
Кормятся на убранных полях.

Распластались золотые выси.
Не вернется лето — не зови! —
Для последней,
Для прощальной мысли,
Для почти развенчанной любви.

Что дороже —
Радость или совесть?
Эта прелесть тающих берез?
Эта легкомысленная повесть,
Душу опалившая всерьез;

Эти угасающие клены,
Этот луг, знакомый наизусть,
Где пророчат белые вороны
Вечную серебряную грусть?..