Анатолий Жигулин - Летящие дни

Какой рассвет моей судьбы
Летит со мною вместе
Сюда,
Где старые дубы
Такие же,
Как в детстве;

Где трактора стучат во мгле
И на осеннем склоне
Все гнутся гривами к земле
Колосья —
Словно кони?..

* * *

Я приеду к тебе, отец,
Лишь водой прошумит апрель,
Лишь в саду запоет скворец
И потянется к солнцу ель.

Старых листьев зажжем костер —
Будет дым золотить закат.
И починим гнилой забор,
И вскопаем наш бедный сад.

Этот памятный край любя,
Я приеду — не праздный гость.
Унаследовал от тебя
Я твою крестьянскую кость.

На распутье добра и зла,
В рудниках, в ледяной воде,
Не она ли меня спасла,
Не сломилась в лихой беде?..

А еще ведь была война.
Скудный хлеб и сырой свинец.
Пусть скорее придет весна!
Я приеду к тебе, отец.

Будет майское торжество.
Будет верба цвести в лесу.
Внука старшего твоего
Погостить к тебе привезу.

Будет в небе сиять звезда.
Будут в свежей листве дома…
Жаль, что быстро идут года,
Что еще впереди зима.

Жаль, что в зрелости все видней
Неизбежный прощальный час.
Жаль, все меньше и меньше дней
Остается теперь у нас.

«КОММУНА» [2] «Коммуна» — воронежская областная газета.
Б. Стукалину

Синим шрифтом
На серой бумаге
В четверь
Прежде большого листа
В год великой беды
И отваги
Мне газета
Запомнилась та.

Там развалины
Таяли в дымке
И ряды
Атакующих рот.
И пугали
Неясные снимки
Необычным:
Воронежский фронт.

А в полях
За Рождественской Хавой
В вековой
Черноземной пыли
Бой тяжелый,
Неравный,
Кровавый
Сотрясал
Основанье земли.

И мальчишка
Двенадцатилетний
В блиндаже
За горящей избой
Был уверен:
Тот самый — последний,
Легендарный
Решительный бой.

Полыхали
Пожары в округе.
Громыхали
Войска за мостом.
Из калиток
Седые старухи
Осеняли колонны
Крестом…

И являлись
Тревожно и ново
Эти руки,
Глаза и уста
И такое
Обычное слово
На углу
Голубого листа.

* * *

Послевоенный майский праздник.
Веселый трепет кумача.
И от развалин дымно-красных
Холодный отсвет кирпича.

И солнцем улицы залиты,
Толпой ликующих людей,
Солдаты, вдовы, инвалиды…
Худые личики детей.

Почти забывшаяся горесть.
И ветер вспаханных полей.
И свежая густая поросль
От обгорелых тополей.

Фанфар нестройное звучанье
В лучах нежаркого тепла —
О радости,
Об окончанье
Насилья, ненависти, зла.

И над разбитыми домами,
И над уставшими людьми —
Победой поднятое знамя,
Как обещание Любви.

* * *

Земля, земля…
Следы копыт
На голубой прибрежной глине.
И слышно,
Как ветла скрипит.
И веет горечью полыни.

Уже и вспомнить не могу,
Когда она в меня запала —
Ветла на низком берегу
И тихий шелест краснотала.

И то далекое село,
Где жизнь когда-то начиналась.
Как будто время не ушло,
А навсегда во мне осталось.

Остался тот далекий дом
И блеск росы по желтым пожням.
Наверно, так уж мы живем —
Не только нынче,
Но и в прошлом.

И слышится: ветла скрипит.
И сердцу дороги доныне
Пучки травы,
Следы копыт
На голубой холодной глине.

* * *
И. Ж.

Ты о чем звенишь, овес,
На вечернем тихом поле?
От твоих зеленых слез
Сердце тает в сладкой боли.

И слышны во все концы
На последнем склоне лета
Тоненькие бубенцы
Из серебряного света.

Голоса сухой травы,
Голоса сырой дороги.
О покое, о любви.
О растаявшей тревоге.

О неведомой судьбе.
И о днях моих начальных.
И, конечно, о тебе.
О глазах твоих печальных.

* * *

Розовых сосен стена.
Мокрые крыши лесхоза.
И среди сосен одна,
Словно чужая, береза.

Капли на ветках дрожат.
Тучи клубятся над бором.
Мокрые тыквы лежат
За почерневшим забором…

Сколько еще проживу?
Скоро ли снова увижу
Эту сырую траву,
Эту холодную крышу?