Дмитрий Волчек: Говорящий тюльпан

«возьми эмалевую миниатюру
ищи красавицу по белу свету
чем ближе она будет — тяжелее
и тяжелее сделается ноша
как железобетонные вериги
но от нее тебе не отказаться
так печень не отсечь так не отгрызть десницу»

вот сорок дней проходит пятьдесят
сто тысяч дней как сонное мгновенье
он поднимает крышечку а там
журчание и стоны и биенье
и лепет — и вовек не разобрать
какая симфоническая сила
холодную размеренную стать
в горячечный пасьянс сложила

но в этом конусе пчелином
почти что кисеей
почти что гадом стклянным
притоптывать картину за картиной
ее ли мишура обрубок деревянный?

опять опять сидит
сидит бессмысленная возле речки
поет нехорошую песню

«коля коля коля блядь» — поет
«я иду тебя ебать» — поет
«утром я почти как смерть» — поет
«приоткрою в спальню дверь» — поет

не в карабахе ли
не в карабахе ли
зажарили каннибалы сердце
теперь не выйти на променад не приодеться
всюду видная дыра
поднимает волны кит
«орден красная пизда
на груди его горит»

удалось ли ей встретить нахального колю
удалось ли пропеть ему в ухо
бесстыдную песню
мы не знаем не знаем
мы сильфиды летаем с цветка
с цветка на цветок
нас почти уже нет
словно финское взморье
ветром дунуло горьким горчичным
и сникли луга
и некуда больше нектар
нектар приносить

благозвучный
старец встал опираясь на палку
рядом юноша рында держал
портфель с золотой монограммой
встал старик говорит:

«наглый наглый мальчик
ты не проглотил
мы возьмем корзинку
а в корзинке гладиолус
англия америка
тайные духи
их бесследный запах
сводит всех с ума
только прикоснешься
потрясешь флакон
сразу карусели
мягко поплывут
мы валета злого
близко подведем
чтоб ему скамейкой
голову снесло

красивую голову
злую
коварную
милую! дзынь! милую!

ах несчастный случай
скажут все врачи
только мы с тобою
будем правду знать

наглый наглый мальчик
прыгай высоко
прыгай далеко

а тому кто видит
шелковый канат
выколем глаза
деревянным шилом»

сомкнутся греческие вазы
в какой-нибудь коварный миг
и разве скажешь тут: мой разум
и к этому привык

на огнестрельной пуповине
оксюморона пузырек
так в непоседливой пучине
сверкнет спасительный шесток

с небес сорвется прямо в руки
и ухватись и подтяни
пока в возвышенной разлуке
холодные проводишь дни

покуда медленные всходы
плывут в недвижном парнике
пока дары глухой природы
в твоей настойчивой руке
твердеют воском тают глиной
в потемках ширятся растут
покуда шелест голубиный
зовет на грозный суд

о всё бессмысленней и ненадежней вязь!
дремотный прозвенел звоночек
и вот сердечко простучало
так изогнулось зарыдало
«не проза — сок»
«не грудь — овраг»
«не мышцы — мыло»
еще девица подошла
и в унисон пропричитала
психея бьется на трибуне
вот запрокинутый графин
под свастикой любезной бьется
калейдоскоп не разберется
все растекается ушло
по черной трубке водостока
гиперборейское весло
гиперболическое око
сигналы ветхих городов
переговоры поездов
«не та змея что кроет землю
а та что впаяна в гранит
и вот: насмешливая старость
стучит условленною дробью
гудком фабричным голосит
висит цыганка на цепи
по полотну каратель мчится
и парус крутится над тучей
но неуклюжий пар могучий
вотще извергнутый впотьмах
тишающий разгонит прах»
девица вскрикнула вбежали
десятки золоченых тел
и выстроившись закричали:
«мы веселились танцевали
ты ж бубенцы срезать велел
сорвать уздечки вылить чай
ванильную разрезать булку»
наперерез по переулку
наставник шествует с клюкой
но время зачинает бой
и сонмы нежеланных дев
скупой приветствуют посев

совсем простым как трилобит
иголка кактуса в пустыне
тарантула разъятый хвост
две ноты скачущие в сердце
ми-соль! ми-соль! не повинуется штурвал

он в полутьме гризетку миновал

потрогай душечка как встал
какой он теплый и опрятный