Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II

Дождь кончился. Как будто кислота
Весь берег выжгла пятнами тумана,
И, точно позвонки Левиафана,
Торчат устои длинного моста.

Здесь, в этом мире, все случиться может,
На свалке даже мертвое живет:
Смотри — дивана вспоротый живот
Заржавленный червяк пружины гложет.

Трущоба трущоб.
Не трущоба — гроб!
Кричи — не кричи, —
Как в аду, горячи
Красные кирпичи!

Любишь и все-таки счастью не рад?
Скажешь, что нечем гордиться?
Дни, точно книги, на полке стоят,
Книги с пустыми страницами.
Все — ожиданье: придет, не придет,
Сядет ли в кресло, иль рядом,
Взглянет ли, или глаза отведет,
Чтобы не встретиться взглядами?
Где-то окурок опять подобрал,
— День без куренья несносен, —
Вдруг разминешься, а то бы слетал
В лавочку за папиросами.
Перебираю предметы: вчера
Здесь карандаш положила,
Сдвинула стул и каемку ковра
Туфлей поправила, милая.
Может быть, наши скрестились пути,
Лишь чтоб сказать «до свидания»?

Лучшего счастья тебе не найти,
Лучшего, чем — ожидание .

Нет, не рука — а только тень руки,
Не поцелуй, лишь призрак поцелуя…
Во мне звенит осколочек строки,
И радостью и горечью волнуя.

Несказанные слушая слова,
Пойми, что все реально в нашем мире:
И то, как в пустырях растет трава,
И то, как время властно тянет гири,

И то, мой друг, чему названья нет,
Как лестнице, где сломаны ступени,
Как радости и свету, если свет —
Как знать? — быть может, лишь изнанка тени.

Горбатый снег на куче мусора
И покосившийся фонарь.
Стекающий сквозь щели узкие
По каплям розовый янтарь.

Дымком несет над черной свалкою.
Блестят кошачие глаза.
Голубоватою фиалкою
С ресниц не падает слеза.

Ужели так покочережена
Душа и так оскорблена,
Что только здесь ей жить положено,
Что только здесь она — она?

Да, только здесь, над этим мусором,
Да, только здесь, под фонарем,
Она живет не нашей музыкой,
Незамерзающим огнем.

Он был поставлен немцами — бетонный,
На берегу реки возникший дот, —
Своей судьбой навеки обреченный
Быть стражем русских неродных болот.

Но не его ли ослепил Матросов
В тот роковой для них обоих час,
Когда, свое живое тело бросив,
Он им закрыл его горячий глаз?

Река размыла невысокий берег,
И дот зарылся в илистый песок,
Но все еще многоугольный череп
Пустой глазницей смотрит на восток.

Кудрявый пар встает над теплой речкой,
Сквозь воду чуть просвечивает дно.
Мальчишеское светлое сердечко
Великим нетерпением полно —

Вот здесь, вблизи бетонного причала,
Вчера он взял двенадцать окуней…
Встает заря таинственно и ало
Над черной щеткой острых камышей.

Здесь не один сражался леший,
Здесь партизанил домовой,
Здесь взрывом вырванный орешник
Погиб, встречая смертный бой.

Деревья выпуклою грудью
Здесь преградили путь врагу.
И погибали, точно люди,
Не оставаяся в долгу.

Один, как обожженный идол,
Еще живой дубовый ствол
Стоит. К родному инвалиду
Я осторожно подошел.

Покочереженную ветку
Я дубу бережно пожал,
Я шрама грубую отметку
Погладил и поцеловал.

Из-под ноги вдруг прыснул заяц,
Мелькнул хвостом и был таков —
Среди таинственных мозаик
Сиреневых и желтых мхов.

Зарылся в землю корень голый.
Там, где сновали муравьи,
Уже пророс блестящий желудь
И листья выпустил свои.

Вся просека неудержимо,
Дышала солнцем и весной
И поросль изумрудным дымом
Клубилась низко над землей.

В грамматике досадные пробелы:
Есть суть, но дела нет. Что ж, раскуем
Оковы существительных и делом,
Глаголами на приступ мы пойдем.