Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II

Стол, стул — предмет коротким звуком
Очерчен, как отточенным карандашом.
Наш голос — он тому порука,
Что мы искомый клад на дне земли найдем,

Что будет крепкий дом построен,
Что вырастут в лесу столетние дубы,
Что мы пройдем по жизни с боем
Не позади, а впереди своей судьбы, —

Лишь только б помнить — слово зримо,
И что не скрыть его, в тюрьме не устеречь,
Что, как бы ни была гонима,
Она всего непобедимей — наша речь!

Не изгнан был Адам из рая. Сам,
Взяв за руку растерянную Еву,
Оставил он родные полунебеса,
Где Бог взрастил таинственное древо.

Он стал участником добра и зла,
И творческая сила обладанья
Его возвысила, низвергла и сожгла,
И рай померк — от первого лобзанья.

А мы, неся наш первородный грех
И смертных семь грехов, рожденных жизнью,
Мы будем помнить, что сильнее всех
Страданий, всей тоски о той отчизне —

Туман, встающий утром над рекой,
И запах скошенной травы над полем,
Свиданье за плетнем и — Боже мой! —
Мечта о том, что есть свобода воли…

Лучи, как частокол, повисли над землею.
За о стрены их черные тела.
Жизнь не прошла еще, она еще со мною,
Как в оны дни, прозрачна и светла.

Вокруг большого пня краснеет земляника,
И львиный зев открыл свой желтый рот,
И нежной змейкой проскользнула повилика,
И капелькой лазурною цветет,

И бабочка летит — лишь два неровных взмаха,
И вот она садится на плечо.
Как в оны дни, — за частоколом зла и страха
Прикосновенье солнца горячо.

Голубоватый воздух, — щит всего живого, —
Наш мир от злых лучей оборони:
Как нам дышать без легкого покрова
Твоей струящейся брони!

Как человек, собака улыбнется
И заворчит — в своем собачьем сне;
Тревожная осина встрепенется
Под ветром в изумрудной вышине;

Промеж себя беседуют дельфины,
А Лермонтов увидел голос звезд —
Все ясно в мироздании пустынном,
Лишь человек не ясен и не прост.

Лишь он один услышал сердцем время,
Добро и зло разъял и снова слил,
И мысль — нас возвышающее бремя —
Во всех противоречьях сохранил.

И вот теперь, один во всей вселенной,
Сомненья страшным даром награжден,
Как Прометей, и тленный и нетленный,
Он к призраку бессмертья пригвожден.

Великолепно наше мирозданье!
Нас от земли освободил строптивый ум.
Казалось бы — прекрасно счастье узнаванья
И суетливой жизни бесполезный шум.

Но, наслаждаясь страшною свободой,
Став брошенною ввысь, взлетевшею звездой,
Лицом к лицу с им покоренною природой,
Жилец земли останется самим собой.

К летящему лучу не прислониться,
Пространства не коснуться смертною рукой…
Пусть лучше в доме скрипнет половица,
И пусть в лесу запахнет сыростью грибной!

Дух насекомого земного,
Дух дерева и дух воды
Понятней сердцу, чем основа
Пространства и чем дух звезды.

Цикады маленькое тело
С родной природой заодно
Века свое свершает дело,
В звук превращается оно.

Из предыстории, оттуда,
Где жизнь впервые зацвела,
Нас оглушающее чудо
Цикада в лапках принесла.

И вот, дрожа от напряженья,
Пронзая звоном желтый зной,
Она в порыве вдохновенья
Как будто жертвует собой —

И воздух ветром, солнцем, песней
Летит вдоль дремлющих полей,
И мир становится телесней
И вдохновенней, и нежней.

Я никогда Акрополя не видел,
Не пил воды кастальскогоключа.
Стоит, как часовой, у моего плеча
Неопыта упрямая обида.

Но все ж порой — легка, прозрачна,
Мне видится та древняя земля,
Где остов мраморного корабля
Взметнул, как звук, дорические мачты,

Где к мелким ссорам снисходили боги,
В плену тщеславья и людских страстей,
Где десять лет скитался Одиссей,
То находил, то забывал дорогу…