Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

По берегам стоят без дымных труб заводы,
как бусы на груди у ночи, у весны…
И электричество, а не гудок, заводит
отныне песнь о том, что явью стали сны…

О том, как шли мы в бой, дыша окрепшей грудью,
с Коммуною в глазах и с песней на устах…
И не сломили нас ни танки, ни орудья,
и проложили путь потомкам мы в веках…

Я вижу детвору… Она с веселым смехом
в училище летит, как солнца блик, быстра,
и самолет цветет ее чудесным смехом…
Моя мечта, как луч, с тобою, детвора!..
……………………………………………
И вот они вошли в зал, праздничный и светлый,
из синей комнаты идет учитель их,
и смугл, и строен он, и смотрит так приветно…
И говор школьников спадает… И затих…

«Сегодня наша речь о славе Днепростроя,
и нужно вспомнить нам тех гордых храбрецов,
что шли на смерть за нас, безвестные герои,
и, с пулями в груди, Коммуне слали зов…»

Я слушаю… И всё сильней сердцебиенье…
Дрожит мое перо, горит мое лицо…
И вот уж слушает Коммуны поколенье:
читает мальчуган «Лисичье над Донцом».

Лисичье над Донцом… О, нет любви предела!
К вам, к отдаленным вам, чтоб вечно молодым
жить с вами, милые… Лишь девочка несмело
шепнет учителю: «А что такое дым?..»

Проходят над городом ветры степные,
и люди шумят неумолчным прибоем,
и я между ними, я полон тобою…
Горят фонари, словно шепчут:
Мария!

И сердцу так сладостны муки немые,
как будто мне сон удивительный снится…
И хочется в небо взлететь, словно птица,
где звезды мерцают и шепчут:
Мария!
В душе подымаются песни такие,
что сами на волю стремятся, как волны.
Весна, — но деревья по-зимнему голы,
качаются ветви и шепчут:
Мария!

А где-то на юге — просторы морские.
Там дали синей, чем в степях Украины,
стройны кипарисов прямые вершины,
и плещутся волны, и шепчут:
Мария!

Сияют мне крылья зари золотые.
Иду — и земли я не знаю счастливей…
А губы всё шепчут в блаженном порыве
одно незабвенное имя:
Мария!

Эту астру средь трав обнаружил мой взор,
и сейчас же за нею я руку простер.
Над Ай-Петри сентябрь, как разливы реки,
синью высился необозримой…
Я сорвал эту астру… ее лепестки
мне напомнили губы любимой.
Я целую цветок… От его лепестков
льется в губы огонь, о Мария!
Он и в сердце проник до его тайников,
и сгорать в нем готов до зари я.
Ты на пляже лежишь… Он блестит, золотой,
ты смуглеешь на нем, как лилея.
Я в раздумье бреду, взор туманится мой,
я к любимой иду по аллее.
Тут жилось беспечально графиням, князьям,
воздыхали тут вечером лунным,
мы отбили у них эти земли, и нам,
нам даны они, радостным, юным.
Для тебя, моя радость, сорвал я цветок,
чтоб его ты на память хранила.
Ты на пляже лежишь, и сверкает песок…
Ты под веками солнце сокрыла.
Как два солнца, зрачки золотятся твои,
а в зрачках ты улыбки скрываешь свои,
свои думы, журчащие, как родники,
и горят в упоении очи мои,
украинские звезды-зрачки…

Волны прыгали неутомимо,
отступали с шипением прочь.
И томилась любовью над Крымом
освещенная месяцем ночь.

Я сидел (может, снилось) с тобою
на камнях, над бурлящей волной.
И в сверкающих брызгах прибоя
твои волосы пахли весной.

Ветер их разметал, перепутал,
глаз твоих мне сиял океан.
Мы с тобой говорили как будто,
только речи окутал туман.

Гладил щеки мне ласковый ветер,
лунный снег отливал синевой…
Ни в какие слова в целом свете
не вместить мне мечты золотой.

Крик — во взгляде твоем, боль — в изломе бровей
стелют черную тень кипарисы…
В немоте расставания волны слышней
шелестят у скалистого мыса.

Что об этом прощанье поведать еще,
обо всем, что вдруг стало никчемным,—
о слезах твоих жарких, о холоде щек
и как лбом ты уткнулась в плечо мне…

Не расскажет об этом никто, не споет, —
передать это слов не хватает.
Только ветер шумит, и песчинки метет,
да листву на деревьях листает…