Ринат Валиуллин - Варварство

Почему? Закончилось то,
что трепыхалось счастьем,
вроде того сердца, брошенного в сучьях рёбер.
Мою память какая отстирает прачка?
Не покойник я, но как будто помер.

Я вам ещё не надоела
своим бесноватым характером,
стерва? Так и скажите: стерва —
на лбу написано маркером.

Вы ведь за это и любите
и гладите, словно кошку.
У меня с трепетным скудненько,
вы бейте меня, но не трожьте!

Я люблю боль,
и причитать – не мой принцип.
О чувствах заговорили коль,
налейте, что вы щепотками сыпете.
Щас схватите за живое,
расскажите о духовной свободе,
но я-то женщина, хоть и любимая, как животное,
дикая по природе.

Не нужны слова для полётов,
меня отравляет их воздух.
И облака походкой
чаруют проспектов розги.

Продажностью магазины,
как книги, которые читать не надо,
открыты… Спуститесь ко мне в низину,
к пленнице тряпок и шоколада.

Решили, что я всё брошу
и буду любить вас, как ошалелая?
Застегните ширинкой эту оплошность,
пока не дошло до дела.

Мне некогда, в саду ваших словоформ
пахнет полиграфией.
Сделайте что-нибудь существенное.
Этот форум
закрыт, как источник листом фиговым.

Мне некогда читать те письма, эти стихи,
что вы себя изводите.
Пригласили бы лучше в театр,
в худшем случае на фильм,
на губ половодье.

Где ваша смекалка, где божий дар,
мне не нужен слуга.
Я дала спички,
устройте если не любви глупой,
то хотя бы влюблённости пожар.
И чувства туда запичкайте.

Чем отдать дань
вашему стройному телу?
Выберите валюту.
Готов стать героем
или насильником сиюминутным.

Чаша пьяного моря обнимает за талию
вас, и оно не спокойно —
волнуется
гладь зеркальная,
вздыхает солёной улицей.

Красота стоит дорого,
вовсе не продаётся.
Вы сегодня замещаете солнце,
море плейбоя?

Если бы я сказал вам:
выходите за меня замуж,
вы бы вышли?
И бросили губы пунцовые
навстречу моему предложению
с предисловием
лишним?

И ваше молчание оглушило бы
согласием,
источником той самой лампы,
которая никогда не гаснет.
Я поднял бы на руки
только то, что хотел бы всю жизнь носить,
стройные линии радуги
вашей красы.

Страшно?
И мне иногда бывает страшно.
Здесь пугаться нечего,
я же знаю, что такое любовь.
Нет внутренности более человечной,
так станьте хотя бы женой.
2010

Обласкайте с ног до головы,
я сумею это сохранить.
Там, где пятернёй пройдётесь вы,
где губами тронете до глубины,
я напьюсь и буду ещё пить.

Разберите моё тело по слогам,
гласные зависнут в тишине.
Там, где хорошо случалось нам,
исчезали правила, права,
резал стон совсем не о беде.

Поселите в клетке рёбер вдохновение,
пусть стучится, как и вас, не отпущу.
Хоть и понимаю оглавлением,
что оно творить не может пленным,
я на клеть накину из стихов парчу.

Снова осень блеет,
высохшие птицы,
кто улетел, кто рухнул вместе с листьями,
где пение, там и полёт.
Хор на гастролях по весне чирикал возвратиться
в забытый богом, но не человеком уголок,
где можно жить, но легче застрелиться.
Всё та же чёрствость чередой забора
и равнодушие не по карману.
Я слишком громко крикнул сорри,
ты подыграла, как ни странно,
и вслед за птицами в другие умыкнула страны.
Забиты трубы сном и дымом,
нанизал наволочку снег.
Октябрь наполнил ноздри сыро
унынием, хотя и грех.

Открытая газета шепчет,
что там набрано,
читаю
от делать нечего,
усмехаясь жабрами,
я. Быдло, быдлее которого ещё поискать,
даль моя безобидна,
и вовсе не даль,
а кусок дерьма,
отложенный для лучших времён.
Для таких, как я, выпускают журналы, газеты.
Человечество́
ходило и будет ходить
под стол,
пока не научат в клозеты.
Свёрнутые слова
даже звучат по-другому,
мертвее, чем мёртвая вода,
мне, читателю убогому.
Найду там то, что греет душу,
а именно —
чужие болячки,
людям они игрушки.
Играйте, девочки, мальчики.