Марк Гроссман - Лирика разных лет

1943

Горизонт горел, как факел…
Кольт и шашка — на двоих.
Мы с тобой тряслись в атаке
На конях нестроевых.
Мы кричали что-то вяло
С прытью явно тыловой.
И металось из металла
Крошево над головой.
Седла новые скрипели.
Кони ржали и не шли
В этой огненной купели,
В этом хаосе земли.
Пули ныли тонко, тонко…
Мокла с поводом ладонь…
И тоскливей жеребенка
Подо мной заплакал конь.
И дышал он, точно птица.
Угодившая в беду.
Стал качаться и валиться,
Умирая на ходу.
Молодые… Жить охота…
Ты мне крикнул на скаку:
— Не добраться пешим ходом,
Прыгай, что ли, за луку!..
Шел конек с двойною ношей.
Пули пели, как лоза.
Были мы с тобой моложе, —
Кости, кожа да глаза.
И тащил нас в муке слезной,
Не щадя мосластых ног,
Безотказный конь обозный.
Уцелевший твой конек.
Френчей рябь… Рычанье пушек…
Шашек всплески… Дым в аду…
И покойники фон Буша
У Ловати на виду.
Танк торчал горой негрозной.
Через рваное жерло
Кровью мертвою, венозной
Пламя черное текло.
И тряслась в дыму пожара,
Пробиваясь напролом,
Поразительная пара
На седле и за седлом.
Генерал увидел это,
Заломил усы дугой:
— На Пегасе — два поэта,
Тесновато, дорогой!
Те заботы — не заботы, —
Подозвал кивком бойца.
— Дать писателю пехоты
Заводного жеребца!..
Я изрек посильным басом,
Оттерев дружка плечом:
— Тут Пегасы и Парнасы
Совершенно ни при чем!
Тут совсем иные сферы,
И о том, как видно, речь:
Бережешь себя сверх меры —
Душу можешь не сберечь…
Мы палили самокрутки.
Грозно морщили мы лбы.
Генерал сказал: — Увы!
Знаешь, друг, солдат без шутки —
Это каша без крупы.
Слушать мне смешно немного
Поучения юнца.
Забирай-ка, парень, с богом
Заводного жеребца!
А не то… —
И сунул бардам
Под нос пуд костей и жил.
…За немецким арьергардом
Эскадрон в ночи спешил.
И на тех тропинках подлых,
Полных выбоин и ям,
Два бойца мотались в седлах —
Сорок лет напополам.
А земля в жару дрожала…
А металл живое рвал…
И сказал ты вдруг: — Пожалуй,
Прав казачий генерал.
На Дону ли, на Шелони,
В яром зареве огня.
Боевые наши кони
Есть Пегасова родня.
Ибо честные поэты —
Поголовно все — бойцы.
Мы не люди без победы,
Не жильцы и не певцы.
Впрочем, это — прописное,
Будто небо и земля…
И тащились наши кони,
Понимая шенкеля.
И заря вставала ало
Вместе с синью полевой.
И металось из металла
Крошево над головой.

Северо-Западный фронт,
1942

На поле боя падают солдаты,
Дрожит на касках свет далеких звезд.
И синие холодные Карпаты
Заносят снегом братский их погост.
Во имя нашей Родины и чести.
Солдатской дружбой спаяны в одно,
Бойцы победу добывали вместе,
Не всем дойти до цели суждено.
Они погибли, доверяя свято
Победе нашей, что должна прийти.

На поле боя падают солдаты…
Не забывайте павших на пути!

Чехословакия,
1944

Когда-нибудь, когда пройдет война,
И наш народ отпразднует победу,
И вновь посеет пахарь семена, —
Я на могилу к матери приеду.
Там шелестят березки в тишине,
Там чуть дрожит железная ограда.
Враг не топтал твоей могилы. Мне
И это, мама, ратная награда.
…Горит металл. На поле тлеет пень.
— Ты жив, солдат! — кричит сосед соседу.

Придет победы день. И в этот день
Я на могилу к матери приеду.

Польша, 1944

На берегу морском, в тумане,
Не на земле своих отцов,
Пилотки сняв, однополчане
Похоронили трех бойцов.
Чтоб им не тосковать в могиле,
Вдали от милых мест родных,
На холм машину водрузили,
В которой смерть застигла их.
Волна метаться не устала,
И лбами бури бьют в гранит,
Но танк уральского закала.
Как часовой, их сон хранит.
…Мы помним дальний берег синий
И лес, поблекший от огня.

Спокойно спите на чужбине:
Над вами — Родины броня!

Берег Балтийского моря,
1945

Еще в быту штабные карты,
И гарнизон сдается в плен,
Еще трещит, дымя, Тиргартен,
Известка сыплется со стен.
Еще багровыми хвостами
Метут «катюши» вдоль реки,
И зависают над мостами,
Бомбя в упор, штурмовики.
Еще врага мы сталью кроем,
Но ясно видим в этот час
Урал весеннею порою,
Тот край, где ждут, тоскуя, нас,
И трактор в поле, и могучий
Отсвет литейного двора,
И те заводы, где на случай
Куют оружье мастера.