Гамзат Цадаса - Мудрость

Какой она, бедняжка, взволнована бедой,
Что как ребенок плачет, льет слезы день —
деньской?

Покроет снежной тучкой иной утес – и вдруг
Грозит: укройтесь в шубы от холода и вьюг.

Потом повеет теплым-претеплым ветерком
И шепчет: сбросьте шубы – ишь, как печет
кругом.

Из глаз ее, промокших от неуемных слез,
Ручьев, потоков буйство по взгорьям
пролилось.

Кто без смекалки, смотришь – уж вон
с сохой попер,
Подумав, что, мол, это весна пришла на
двор.

Нет, встарь зима старалась держать в руках
народ, —
От белой, снежной бурки, бывало, кто
уйдет?

А нынче? Ливнем солнца, теплынью золотой
Всласть дышащую зиму видали ль пред
собой?

Сроднившуюся с летом характером, душой,
Вы чувствуете ль зиму, ее повадок злой?

Горные пастбища —
как им зеленеть? —
Горлинку милую
унесла беда.
Рощам, садам моим
в горе как цвести? —
Друг мой, оделась ты
в саван навсегда.

Легкою поступью
ты по жизни шла,
Мало насчитано
быстролетных лет.
Шаг затерялся твой
на речном песке,
Но не изгладится
в моем сердце след.

Тень быстрой ласточки
промелькнула вмиг —
Не удержали мы
дорогую тень.
Тела цветущего
аромат ушел —
Не надышались мы:
отцвела сирень.

Жалко жемчужину
хоронить в земле, —
Сердце утешится ль
хоть когда-нибудь?
Смотрим в смятении
на безгласный прах, —
Скорби мучительной
не вмещает грудь.

Солнце бессмертное
озарит лазурь —
Скажут: похитило
свет твоих очей.
Тщетно молю его —
не утешит, нет,
О, лучезарное,
горести моей.

Даст облегчение
мне, быть может, ночь:
Образ прекрасный твой
отразит луна.
Камень песчаника
пусть хранит навек
Имя бесценное
дорогой Зейнаб!

Убита куропатка белоснежная,
Могильным саваном укрыта пава.
Распустятся ль в садах бутоны нежные?
Зазеленеют ли на склонах травы?

Не тосковал я раньше над легендою,
Где ищет Гагу верная Мадина.
Теперь в беду зову подругу бедную,
Я понял скорбь легенды той старинной.

Ты дразнишь вновь мое воображение…
Ты на земле следов не оставляла.
Твой голос птицы славили весенние.
Жаль – на земле ты пела слишком мало…

И, брови сдвинув, спрашиваю снова я:
Как, грудь жемчужную пробить осмелясь,
Сгубила пуля подлая, свинцовая
Певучий смех, весны цветущей прелесть?

Кто станет подражать неподражаемой?
Кому теперь достанется походка
Быстрее тени, ею же бросаемой?
Где стан благоуханный, голос кроткий?

Кладу на гроб я плиты изумрудные.
И над могилою стою в ознобе.
Засыпаны землею очи чудные.
Они – двух солнечных зеркал подобье…

Коль мать обидела тебя нечаянно —
Зачем со мною ты не поделилась?
Коль сплетнями соседок ты измаяна —
Зачем ты предо мною не открылась?

На солнце ясное гляжу угрюмо я:
Украло солнце яркий свет у милой!
Взойдет луна – и я, вздыхая, думаю:
Своей красой луну ты одарила!

Навеки ты похищена могилою.
Ты крепко спишь – а я не сплю, тоскуя.
Спокойна ты – а я страдаю, милая.
Ты не скорбишь – а я скорблю, тоскуя…

Глядела ты из-под платка приветливо,
И на тебя заглядывались люди;
Ты прядь со лба зачесывала светлого.
Кто эту прядь когда-нибудь забудет?

Теперь душа идет одной дорогою —
К надгробью, под которым ты уснула.
Я знаю: камня плачем не растрогаю,
Не буду ныть на улице аула.

Но знай, Зайнаб: всех благ мне
драгоценнее
Твой взгляд, что навсегда запал мне
в душу.
Он до смерти мне дан как утешение.
Тебе я клялся, – клятвы не нарушу.

Ты с утренней звездой меня покинула.
В окне лучи рассветные блестели…
Когда на щеки краска смерти хлынула,
Сжав зубы, ты привстала на постели.

Взглянув в глаза, коснулась ты руки
моей,
Душа томилась, вырваться готовясь.
Два слова прошептала мне любимая,
Они во мне, как сердце и как совесть.

Зайцам – степи,
Лес – медведям,
А подполье —
Грызунам.
Дол – коровам,
Овцам – горы,
А кутаны —
Табунам.
Тот – чабанит,
Этот – пашет:
Всем в хозяйстве
Дело есть.
И в работе
Общей, дружной
Молодежной
Песне – честь!..
Выскочил я
Из постели
Пулею,
Как говорят,
И черкеску
Вмиг надел я:
Удальцу
Под стать наряд.
И, на палку
Сев верхом, я —
По батыру,
Мол, конек —
Темной степью,
Лесом, кручей,
Сквозь потоки
Скок да скок.
Через долы,
Через горы
Мчусь и мчусь я,
Молодец.
Оставляю
За собою
Каф-гору я
Наконец.
Надышался!
Насладился
Сладкой влагой,
Сил набрав;
На цветущих
Мягких травах
Спал под сенью
Тех дубрав.
Было вёдро,
Был и дождик,
Было солнце
И туман.
Я блаженствовал,
Плодами
И цветами
Сыт и пьян.
На орлице
С журавлями
В землю Цора
Я слетал;
Жил на башне
У Немруда,
Сураката
Край видал;
Был у нарта —
Одноглаза;
Пятиногих
Навестил
И в чертогах
Дивных дэвов,
Как почетный
Гость, гостил.
Я столкнулся
С людоедом —
Чудищем
Превыше гор.
Хворь я встретил
В белом платье,
Маслом ноги
Ей натер.
Чуть не стал я
Жертвой джиннов.
Но смотри-ка:
Что со мной, —
Обошел я
Полвселенной, —
Без сапог
Пришел домой.