Гамзат Цадаса - Мудрость

Мужчины, женщины – и млад и стар —
Все поднялись, услышав клич тревоги.
Шли пеший, конный дать врагу отпор,
Со всех концов стремясь к одной дороге.

Шли, как поток могучий, как потоп, —
Всех ветер гнева на дорогу вынес:
Киргиз, казах, таджик, туркмен, узбек
Шли, боевым оружьем ощетинясь.

Кавказ всю силу выставил свою:
Искусный в сече шел азербайджанец,
Грузин и армянин в атаку шли,
И ты, железный конник-дагестанец,

С единым кличем: «За Москву! Вперед!
За родину! Погибель вражьим сворам!»
И враг отведал наш кулак стальной —
И от Москвы отброшен был с позором.

Нет весточки долго, мой друг, от тебя, —
За месяцем месяц, весна за весной, —
Забыл ли в разлуке, забыл – разлюбил.
Сдружился ль с заботой, – не знаю какой?

Не верю, что мог ты забыть меня, друг.
Так что же с тобою случиться могло?
Дай знать, если в схватке с врагом изнемог.
Дай знать, если ранен в бою тяжело.

Тотчас оседлаю гнедого коня,
В седло боевое легко я вскочу,
Дитя поцелую и мать обниму
И быстрой орлицей к тебе полечу.

Винтовку возьму я, стрелять научусь,
Соратником стану тебе, не женой;
И буду я раны твои врачевать,
И буду сражаться бок о бок с тобой.

Не диво, что станет горянка бойцом —
Веселым в походе, отважным в бою:
Умеем любить мы на жизнь и на смерть
Мужей своих милых, Отчизну свою.

Прошу тебя, внучка,
Ты деда прости,
С недоброю вестью
Я прибыл, Пати.

Из области дальней
Вернулся в наш дом
Я с вестью печальной
О папе твоем.

Мечтал он, желанья
Свои торопя,
Хоть краешком глаза
Увидеть тебя.

Писал он: «Утешьте
Дочурку Пати.
Ей-богу, как прежде
Здоров я почти».

Семью успокоить
Хотел, а меж тем
Пришла телеграмма,
Что плох он совсем.

Я в поезде мчался,
Добрался в два дня,
Но он не дождался
В санбате меня.

В походной шинели
С морщинкой на лбу
Под белым халатом
Лежал он в гробу.

Вблизи Балашова,
Где жертвы войны
Смотрели сурово
Посмертные сны,

Остался отец твой
Лежать недвижим
С лицом, обращенным
К нагорьям родным.

И, как по закону,
Что принят в горах,
Встал камень граненый
В его головах.

Сокровище бабушки,
Свет моих глаз —
Он умер, отец твой,
Покинул всех нас.

Слышны в Дагестане
Москвы голоса.
От залпов победных
Дрожат небеса.

И в небе ночном
Расцветают цветы:
То красный, то желтый
Летят с высоты.

Цветные огни
Полыхающих звезд —
Как сказочной птицы
Сверкающий хвост.

Огни среди ночи
Пускаются в пляс.
Они говорят:
«Полюбуйтесь на нас!»

И мгла отступает,
Теснясь по углам…
Всего не опишет
Мой скромный калам.

Захватчиков дерзких
Разбили мы в прах.
На запад бежит
Обескровленный враг,

И без передышки
Бегущему вслед —
То залпы, то вспышки
Веселых ракет.

Сегодня мир настал, но я уже давно
Изведал радость этого мгновенья.
Я понял, что падет враг мира все равно,
И терпеливо ждал его паденья.

В те дни, когда гремел победой
Сталинград
И враг шатнулся, я изведал радость.
В те дни, когда Кавказ погнал врага назад
И Гитлер гнулся, я изведал радость.

Вот радость вечная, бессмертная вовек,
Когда и вдовье сердце не тоскует,
Когда насилие вдруг свергнул человек
И, побеждая скорбь свою, ликует.

Но лишь тогда, друзья, воссядем мы
за пир,
Когда взойдет победы нашей семя,
Когда во всех краях весь необъятный мир
По времени Москвы поставит время.

Воду радостей живых, ту, что старит
молодых,
Молодит совсем седых,
будем пить, но не пьянеть.
Воду, что и пешехода может сделать конным
с ходу,
Пешим конного, – ту воду
будем пить, но не пьянеть.

Воду, что людей меняет, – тех смеяться
заставляет,
Тех слезами омывает, —
будем пить, но не пьянеть.
Веселящую унылых, шутников бросая милых
В мрак унынья, – полной силой
будем пить, но не пьянеть.