Гамзат Цадаса - Мудрость

– Мой сын, я – старик и в могилу гляжу.
За родину жизни я не пощажу.
Забота моя о своей ли судьбе?
Ты – молод. Все мысли мои о тебе.

– Отец мой, беречь я себя не могу:
Отчизны вовек не отдам я врагу.
Без родины – жизни цена какова?
Без чести – что стоит моя голова?

– Мой сын, у тебя молодая жена,
Свой род для тебя позабыла она,
А ты покидаешь родимый Хунзах,
Жену и детей оставляя в слезах.

– Отец, я покину свой дом и семью,
Но родину я от врагов отстою.
Я должен оставить жену и детей
И стать на защиту отчизны своей.

– Ужель тебе матери, сын мой, не жаль?
Ее раньше срока состарит печаль.
В разлуке с тобой не прожить мне и дня,
Неужто уедешь, мой сын, от меня?

– Любимый отец мой, родимая мать!
Мне горько и тягостно вас покидать.
Но знайте, вовек не удержат бойца
Ни матери слезы, ни горе отца.

Отчизна счастливою жизнью живет.
Предавший отчизну – себя предает.
Отыщет нас смерть и в дому и в бою.
Отчизну в беде не оставлю свою.

Отец мой, врагу я тебя не предам.
Быть может, в сраженье погибну я сам,
Но не опозорю твою седину,
Тебе не придется томиться в плену…

Отец был растроган ответом Али,
И слезы из глаз у отца потекли.
«За счастье и славу родимой земли
Ступай и сражайся, любимый Али!..»

От хребта, где скрыт Хунзах,
До каспийских волн могучих
В неоглядных небесах
Черные нависли тучи.

Потемнело, и дождем
Пыль прибило на дороге,
И крутой далекий гром
Заглушил сигнал тревоги.

Но отбит налет врагов,
И недолог дождик в мае.
В серой шерсти облаков
Зазвенели птичьи стаи.

Распахнулось вдалеке
Туч свинцовых покрывало, —
Словно зеркальце в руке,
Солнце в небе задрожало.

Просветлели небеса,
И окончилась тревога,
Вышел старый Цадаса
Ноги поразмять немного.

Вдруг, смотрю, – навстречу мне,
Вскинув кирки, как знамена,
Шаг чеканя в тишине,
С песней движется колонна.

Парни в ватных пиджаках,
Девушки в платках цветистых
Шли с лопатами в руках
Рыть могилу для фашистов.

Неожиданно один,
В ватнике и тюбетейке,
Незнакомый гражданин
Мне сказал: «Салам-алейкум».

За спиною вещмешок…
Я обрадовался, ибо
Предо мной стоял дружок:
Встретил я Абуталиба.

«Вот не думал! Как же так?
Почему, поэт Гафуров,
У тебя сейчас в руках
Нет ни саза, ни чонгура?

Ведь тебе за шестьдесят,
Ты ведь все равно не сможешь
Делать ту работу, брат,
Что под силу молодежи.

Ты воюй своим стихом!..»
«Нет, – сказал мне друг усатый, —
Буду воевать с врагом
И стихами и лопатой!..»

Обступила молодежь
Знаменитого ашуга, —
К старику не подойдешь,
Не пробьешься к центру круга.

Наш Абуталиб стоит,
Улыбается по-братски,
По-аварски говорит,
И по-лакски, и по-татски.

Вот прославленный поэт
Взял листок бумаги тонкой,
Вынул кожаный кисет,
Опоясанный тесемкой.

Снял тесемку, а потом
Высыпал махры немножко
И листок согнул углом —
Получилась козья ножка.

За своей колонной вслед,
Дым пуская сероватый,
Зашагал седой поэт,
Опираясь на лопату.

Говорят, что старику
По сердцу пришлась работа.
Надо бы его кирку
Разукрасить позолотой.

Заступ друга моего
Для фашистов рыл могилу,
И отчизна труд его
По заслугам оценила.

С радостью в родном краю
Я услышал новость эту,
И простую песнь свою
Шлю я лакскому поэту.

Ушедшим на защиту родины
Сынам ее, в боях прославленным,
Споемте, сестры, песню звонкую,
Пусть брызжет золотом
расплавленным!

И слово яркое, цветистое
Мы скажем дагестанским воинам:
«Громите, братья, злого недруга,
Сражаясь с мужеством удвоенным.

В боях не посрамите, воины,
Хунзах, поэтами прославленный,
За вами Дагестан раскинулся,
В литое серебро оправленный».

Едва лишь по стране промчалась весть,
Что враг к Москве приблизился
вплотную,
Советские народы, как один,
Скалою встали за Москву родную.