Гамзат Цадаса: Мудрость

Гостья приехала, – в дом не влезает.
Дети бегут врассыпную.
Конь удирает, узду разрывает,
Женщину эту завидев чудную.

Дети мои, вы гостям были рады,
Что ж вы в испуге бежите от гостьи?
Верный мой конь, отдохнуть тебе надо.
Что ж ты трясешь свои старые кости?

Гостья-красотка застыла в смущенье
В черном чохто – словно ящик почтовый.
Длинный платок – таково мое мненье —
Придал ей сходство с палаткой торговой.

Только когда проживет трое суток,
Гостью мы просим назвать свое имя.
Славный обычай, но мне не до шуток:
«Кто ты? Обрадуй словами своими!»

«Я Патимат из Анди, и дорога
Выпала мне до Хунзаха прямая.
Имя твое мне известно немного,
Вот почему в твою саклю пришла я».

«Кто, как не ты, мне ответит на это:
Шея твоя почему искривилась?
И почему ты, – прошу я ответа, —
Бледной, измученной к нам заявилась?»

«Шея согнулась? Как тяжко ей, бедной!
Груз ее давит, – ужасное дело!
Как не казаться измученной, бледной:
Видишь, какое чохто я надела».

«Как же ты по мосту шла без опаски?
Рухнуть он мог!.. Ты скажи мне
на милость:
Если ты к нам прикатила в коляске,
Как же в коляску чохто уместилось?

Ты не замерзла, равниной шагая?
Вместе с чохто не свалилась ты в речку?
Знаю, за мостом жарища такая,
Будто попала в горячую печку.

Вряд ли сама ты чохто надеваешь, —
Люди на помощь тебе прибегают.
Вряд ли и на ночь сама ты снимаешь:
Родичи, сорок числом, помогают.

В этом мешке тебе долго ль томиться?
Мы превратим его в парус для лодки.
Сшей себе лучше платочек из ситца,
Тонкая шаль – украшенье молодки».

«Против адата пойти не могу я,
Не опозорю аул я андийский,
Если надену одежду другую,
Будут терзать меня дальний и близкий».

«Есть у нас в каждом ауле адаты,
Все они дики, и все они плохи.
Вот, например, есть обычай проклятый:
Саблями люди сражаются в Чохе.

Водят иные вкруг поля барана
Или быка запрягут перед вспашкой,
Ранней зимой. Это глупо и странно.
Ну-ка, сама поразмысли, бедняжка!»

«Нет, никогда я адат не нарушу,
Это чохто никогда я не сброшу,
Я не хочу осквернять свою душу,
Буду таскать я привычную ношу.

Кто моему посочувствует горю?
Видно, в адате – огромная сила.
Как же аул я родной опозорю?
Буду носить я чохто, как носила!»

«Слушай, Пати: нет к былому возврата.
Видишь ты нового мира сиянье?
Освободи же себя от адата:
Наши законы – свобода и знанье».

Бросай науку, горец, поскорей!
Не ровен час, вдруг прояснится разум.
О школе ты и помышлять не смей:
Еще очнешься и прозреешь разом!

Сумеешь имя написать свое —
Прости – прощай старинные привычки!
У грамотеев трудное житье,
Даются им – слыхал? – иные клички.

А что письма простого не прочтешь —
Есть Короглы у нас на этот случай.
Писать ответ?.. Кадил-Али на что ж?
Красиво пишет он. Куда уж лучше!

А если счет приходится вести, —
Зачем же четки?! Щелкай до десятка.
А коли счет побольше десяти,
Ты пальцы пустишь в ход, и – все
в порядке.

Нам о науке новой говорят.
Подите разберитесь – что за штука.
Видали мы обученных ребят.
Что доброго она дает, наука?

Арба не скрипнет, не проскачет конь…
Вон, погляди, автомобиль пронесся.
А что ведет его?.. Тягач? Огонь?
Не нравятся мне чертовы колеса!

На что, скажите, нам аэроплан?
Лишь беспокойство от него народу.
А лодка, что, спустившись в океан,
Грозит и кораблю и пароходу?!

Наука, говорят, изобрела
Дым смертоносный… Но того ей мало,
Почище напридуманы дела:
Пальнут – и вмиг полков как не бывало!

На что мне лампа – молнии под стать?
С коптилкой проще. Я доволен ею.
Чем телеграммы эти посылать,
Дойду пешком… оно куда вернее!

На что, скажите, годен пулемет?
Строчит себе размеренно и четко,
И сыплет пули, что козел – помет…
Подумаешь, великая находка!

Как побеждали прадеды в бою —
О том предания слыхали все мы.
Неужто современному ружью
Уступят звонкие щиты и шлемы?

Ты разве с древней шашкой незнаком?
Из ножен взял – порезался до крови.
Держал ружьишко старое с кремнем?
Стрельнешь – и начисто сжигаешь брови.