Вероника Долина - Цветной бульвар

Никакого нового года.
Никакого нового бога.
Может быть, питьевая сода.
А возможно – и это много.

Есть только чуточка лени.
На кончике ножика – боли.
Пока не согнешь колени —
Машину не сдвинешь в поле.

Пока не оплатишь парковку,
Не попадешь в психушку.
Подарочную упаковку —
Скорее в стирку и сушку…

И никакого года.
И никакого бога.
А питьевая сода —
Ее даже слишком много.

Да, как-то болит млечно,
Меж правой и левой почкой.
Меня бы спасло колечко…
Кулон с небольшой цепочкой.

Да что с тобой, унылая луна?
Устала ты, ступай к своей подружке.
Какая неуемная страна…
Все пишут тут, все думают
По-русски.

Недурно бы английский понимать…
Неплохо бы и размышлять по-датски.
Китайское кино пора снимать.
Да плохонькие мы тут господа все.

И детушки валяют дурака,
И тетушки стоят себе на вахте.
Старуха обнимает старика —
И каждый в теплом ватнике на вате.

Не буду я любить тебя, луна.
Ты злая оборотная картина.
Пока еще горит во рту слюна,
Не выйду я, не жди, из карантина.

Я тихий расскажу тебе стишок.
Луна в Москве! – вздыхая недовольно.
Летит над подоконником снежок.
Уснул щенок.
Не страшно и не больно.

Да что тут такое
На каждом шагу!
Ни грамма покоя,
Ни капли не лгу…

Иду ли не в ногу,
Грущу ли в тиши —
Точу понемногу
Ли карандаши…

Одна только запись,
Кустарный дневник.
И вот уже запуск
Невидимых книг.

Неслыханный выпуск
Свежайших стихов.
Источник не высох,
Чуть-чуть пересох…

Издатель небесный,
Тебе моя страсть.
Мой строй бесполезный
Всяк может украсть.

Пускай же крадется
И катит шаром…
Издатель пройдется
Огнем и пером.

…И, в третий раз закидывая невод,
Да что же ты? – спрошу мой городок…
Я все учусь. И неуд, снова неуд.
Я неуч, а не завуч. Парадокс.

Я троечница, но тянусь к четверке.
Я девочка, но с мальчиком дружу.
Мне мамин гардероб откроет створки,
А я давно брожу по стеллажу

По книжному – со стариной Бальзаком…
По пыльному – со стариком Дюма.
Мне и Куприн вполне, признаться, лаком.
А Мериме… и минула зима.

Тогда мы не видали зим без снега.
Немало прочитали, кроме Цвейга.
Все стали незнакомками, увы.
А всадник, как и был, без головы.

Как должно факиру и магу —
А кто тут светило-молчок! —
Он тащит свою костымагу,
Кладет ее мне под бочок.

То в мягкие ноздри подует,
То, чавкая, лижет скорей…
Но мило, по-детски, колдует
Над грубой игрушкой своей.

Как житель Варшавского гетто.
Укрывшийся от топора.
Зачем я – про это, про это?
Затем, что про это – пора.

Видела нынче приятелей юности.
Дело-то тут не в моей тонкострунности.
Дело не в избранности
Или странности.
Дело в сегодняшнем дне,
В этой данности.

Что я увидела? Чуткое, нежное?
Или избыточное и небрежное?
Или вообще, не дай бог, госпитальное?
Где только опыт-урок-испытание?

Неузнаваемы стали товарищи.
Смотрят отчаянно:
Нет, не пора еще!..
Многие сморщены,
Многие скрючены.
Но и стесняться
Еще не обучены.

Черт, забери
Эти злые реалии!
Бог, подари
Им иные регалии.
Раз уж так вышло,
Что с гордою песнею
Наши товарищи
Встретили пенсию.

Пусть эта дата
им будет страницею.
Может, Парижем когда-то
И Ниццею.
Там и тогда
Три строфы не истлевшие —
Тихо споют господа
Уцелевшие.

Зачем я утятину жарю сегод?
Ведь только что, только
Ушел Новогод…
На что я утятину трачу?
Бывало, шпигую – и плачу…

Зачем я еще и тащу лосося?
Притом никого из детей не спрося?
Зачем натираю лимоном —
По старым рыбачьим законам?..

Зачем бы взяла я огромнейших слив,
Любая – как яблоко, белый налив?
Зачем заливаю сиропом
И ставлю в духовку, все скопом?

Зачем я все это затеяла, а?
Ну где же была же моя голова?
Ну нет бы – картошку и шпроты…
Придут и сожрут, идиоты…