Тарас Шевченко - Кобзарь - Стихотворения и поэмы

Во имя господа Христа
И матери его святейшей
Лях встал на нас войною злейшей.
Святые божии места
Ксендзы-злодеи оскверняли.
Весь край казацкий запылал,
И весь он кровью истекал,
В степях курганы вырастали,
Как будто горы чередой
На нашей, сын, земле родной!

Я жил на хуторе… [25]
Был стар я, немощен. Послал
Я табунок коней к обозу,
Мушкеты, пушку и два воза
Пшена, пшеницы, что собрал.
Я все пожитки передал
Своей Украине. Пряча слезы,
Трех сыновей послал. Пускай, —
Я, грешный, думал, — боже, боже!
Хоть лепта и скудна, но все же
Пойдет за наш родимый край,
За церковь, за народ, покуда
Я тут за всех молиться буду,
Коль сам я слаб, не в силах встать
И руку на врага поднять!..

Нас дома трое лишь осталось:
Данило, мой подручный, я
Да Прися, доченька моя.
Она лишь только подрастала,
Лишь созревала, наливалась,
Моя черешенка!.. Не дал
Мне дочерью налюбоваться
Святой владыка, — может статься,
За прежние грехи карал
Меня, седого!..
Не ходили
Ксендзы, а люди их возили,
Как кони, из села в село.
Творилось этакое зло!
Однажды ночью их, проклятых,
Ко мне на хутор занесло.
Разнузданная челядь — каты,
Драгуны с ними… Дай же мне
Когда-нибудь, мой боже милый,
В твой мир вернуться из могилы —
Изжарю шляхту на огне!
Не трепещи, сынок мой, в страхе…
Все изверги ксендзы, все ляхи
Перепились, и Присю — хвать!
И с нею заперлися в доме.
А пьяная вся челядь спать
Свалилась в клуне на соломе.
Драгуны тоже… Мы с Данилой
Соломы в сени натащили
И дом и клуню подпалили.
Проклятым больше уж не встать,
Детей казачьих не терзать!
Мы в пепел катов превратили.
Но Прися, бедная моя,
Сгорела с катами… А я…
На пепелище водрузили
Мы крест с Данилой, помолились,
Поплакав, боль перемогли
Да на коней, туда — к обозу!
Трех сыновей моих нашли,
Да, в добрый час, и полегли
Все вместе тут!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А как мы бились, умирали,
За что мы головы теряли,
За что — в курганах?… Поживешь —
Дознаешься, быть может, тоже.
Ведь слава-то грохочет все ж
О наших головах… Быть может,
И про курганы и про нас
Слепые лирники по селам
Правдивой думой невеселой
Расскажут людям…»

И станом гибким, и красою
Пренепорочно-молодою
Я старый взор свой веселю.
Бывает так, что я смотрю, —
И — дивно! — как перед иконой
К тебе свою молитву шлю.
И жалко, старому, мне станет
Твоей девичьей красоты.
Что с нею делать будешь ты?
На белом свете кто же станет
Святым хранителем твоим?
Где тот, кто на тебя повеет
Отрадой в горести, в беде?
Кто охранит тебя, согреет
Огнем сердечным? Кто он? Где?
Ты сирота. Кто, кроме бога,
Тебя согреет хоть немного?
Молись же, сердце. Помолюсь
И я. Но некое прозренье
Вдруг наступает: ясно зренье,
И я молитвы не творю,
И на тебя я не смотрю.
Мне снится: матерью ты стала,
И вот передо мной предстало
Не в бархате твое дитя…
И вянешь ты. А дни летят,
Все увлекая за собою.
Надежда — скрылась и она,
Ты на земле как перст одна.
Своей обласкана судьбою
Была ты, только и всего,
Пока дитя твое росло,
Покуда силы набиралось.
Оперилось — и ты осталась
Стара и немощна. Людей,
Людей бездушных умоляешь
И Христа ради простираешь
У глухо замкнутых дверей
Худые руки.

Вот так же иногда тобою,
Тобою, сердце, молодою,
Свой старый взор я веселю.
На стан твой гибкий я смотрю,
Молитву богу посылаю,
Я небо за тебя молю.
Молись и ты, моя родная,
Пока еще твою судьбу
Святое небо не решило.

Огни горят, оркестр играет,
Оркестр рыдает, завывает.
Алмазом ясным, дорогим
Сияют очи молодые,
Блестят надежды золотые
В очах веселых, — любо им,
Очам негрешным, молодым.
И все хохочут, все смеются,
И все танцуют. Только я
Гляжу, и слезы тихо льются.
О чем, о чем же плачу я?
О том, быть может, что тоскливо,
Как день дождливый, сиротливый,
Минула молодость моя.

Неволя, или горе злое,
Иль пролетевшие года
Разбили душу? Иль с душою
Я вовсе не жил никогда?
А жил с людьми и опаскудил
И душу чистую?.. А люди!
(Смеются люди без стыда.)
Зовут ее и молодою,
И непорочной, и святою,
Как вздумают… Из вас любой —
Мой враг! И лютый! Вы украли
И в грязь поганую втоптали
Алмаз мой чистый, дорогой —
Мою вчера святую душу!
А вам смешно! Нехристиане!
От вашей грязи я заране
И грязным стал, и не узнать,
Бывал я чистым или не был,
Когда меня на землю с неба
К себе вы взяли и писать
Стихи дрянные научили!
Вы на дороге положили
Тяжелый камень и разбили
О камень, господа страшась,
Мне сердце, ставшее убогим,
А в прошлом чистый мой алмаз!
Теперь иду я без дороги,
Без троп проторенных… А вы
Удивлены, что спотыкаюсь,
Что вас и долю проклинаю.
И плачу тяжко, и, как вы…
Души измученной чуждаюсь,
Своей неправедной души!