Тарас Шевченко - Кобзарь - Стихотворения и поэмы

Запели мы и разошлись
Без горьких слез, без слова.
Сойдемся ли мы снова,
Чтоб снова песни полились?
Сойдемся, может… Но какими?
И где? И запоем о чем?
Не здесь и, верно, не такими!
И не такую запоем!
И здесь невесело певали,
И здесь печально время шло,
Но как-то все-таки жилось, —
Здесь мы хоть вместе тосковали,
Веселый вспоминая край,
И Днепр могучий, крутогорый,
И молодое наше горе!..
И молодой наш грешный рай!

Не молилась мать за сына,
Поклонов не клала,
А так себе, как придется,
Меня пеленала,
Напевая: «Пусть растет он
Да здоровым будет!»
И вырос я, слава богу,
Да не вышел в люди.
Лучше мне бы не родиться
Либо утопиться,
Чем гневить в неволе бога,
Самому томиться.

А я ведь не казны богатой
Просил у бога! Только хату,
Лишь хатку мне б в родном краю,
Да два бы тополя пред нею,
Да горемычную мою,
Мою Оксаночку; чтоб с нею
Вдвоем глядеть с крутой горы
На Днепр широкий, на обрыв,
Да на далекие поляны,
Да на высокие курганы,
Глядеть, и думать, и гадать:
Когда тут землю люди рыли?
Кого-то в ней похоронили?
И вместе тихо напевать
О рыцаре непозабытом,
О гетмане том знаменитом,
Которого живьем сожгли.
Потом бы мы с горы сошли
И над Днепром бы погуляли,
Пока не потемнели дали,
Пока мир божий не заснул,
Пока с вечернею звездою
Не встал бы месяц над горою,
Туман полян не затянул.
Мы б умилились, помолились,
А там бы ужинать пошли
В свою, а не в чужую хату.
Ты, господи, панам богатым
Даешь сады в своем раю,
Даешь высокие палаты,
Паны ж — и жадны и пузаты —
На рай твой, господи, плюют,
А нам и глянуть не дают
Из маленькой убогой хаты.

В раю лишь хатку небольшую
Просил и до сих пор прошу я,
Чтоб умереть мне над Днепром,
Хоть на пригорке небольшом.

На хуторе с женою жил
Помещик — барин небогатый.
И дочь одна у них росла.
И вот как только расцвела,
То генерал ее посватал.
Она красавица была,
А генерал был пребогатый.
Уж, видно, счастья бог послал
На хутор бедный… Их печали
Утешил. Как только могли,
Одели дочку — облекли
Да в воскресенье обвенчали,
И генеральшею назвали,
И цугом в Киев повезли.

И был на хуторе у пана
Безродный мальчик — пас свиней.
Петрусем звался; он приданым
Пошел за панною своей —
У генерала средь полей
Пасти свиней, босой и рваный.

За балом бал у генерала,
За генеральшей хвост немалый
И знатных бар, и барчуков
Ей каждый услужить готов.
Она ж ночами плакать стала:
«Мать сделала меня несчастной,
В богатстве гибнет понапрасну
Краса и молодость моя».
«Ты плачешь, милая?» — «Кто? Я?
Нет, я не плачу…» — «Знаешь, Маня,
Здесь в городе теперь армяне,
Купи себе цветную шаль».
«Не нужно никакой мне шали!»
«Не изводи себя в печали!
Купи, голубка! Не печаль
Ты сердца моего. Весною
В Париж поедем мы с тобою
Или в именье к нам, в село,
Как ты сама захочешь».
Вскоре
Прошла зима; подкралось горе
Да в самом сердце улеглось
Змеей у юной генеральши.
Уехали зимой пораньше;
Балы в именье веселей,
А генеральша все тоскует,
А генерал того не чует,
Что все заметили в селе.

Вот раз, не усидевши дома,
С тоски одна гулять пошла
И за околицу зашла.
И видит, мальчуган знакомый
Там по жнивью пасет овец.
«Ох, горе извело вконец!
Покою нет мне с самой свадьбы!
Петрусь?» — «Петрусь я, свинопас».
«Идем, Петрусь, ко мне в усадьбу;
Там будешь жить, как жил у нас
На хуторе…» И побледнела,
И грустно, грустно так глядела!
Ведь одинешенька-одна
Век девичий свой вековала.
За старика за генерала
Насильно выдали ее,
Продали, пропили — и все…
Не выдержала, зарыдала.
«Со мною в сад гулять пойдем.
Пойдем в наш дом. Я буду рада».
«А кто ж здесь будет пастухом,
Стеречь, пасти овечье стадо?»
«Пускай кто хочет». Повела
Его в палаты, а в палатах
Одежу новую дала,
А после в школу отдала
И любо ей. Пусть будет рада,
Пока надежда — ей награда,
Пока из этого зерна
Растет иль куколь, иль пшеница,
Ведь мы не знаем, что творится
Там в сердце. А оно ведь нам
Не выдаст тайны. Если б знала
Мать участь горькую твою,
Не отдала б за генерала
Единственную дочь свою.
Не отдала б… Хотя не знаю…
Любые матери бывают…