Тарас Шевченко - Кобзарь - Стихотворения и поэмы

До чего же, слышь, доходят
Дьявольские ковы,
Что сгубить я замышляю
Максима святого.
Так-то вот! За что же это?
А за то же Каин
Умертвил святого брата
В светлых рощах рая.

Было ль это воскресенье
Иль иной был праздник?
Слушай, как проклятый учит
Сатана и дразнит.
Говорю: «Пойдем, Максиме,
Напьемся водицы
Из колодца!»
Молвит: «Ладно,
Хорошо напиться
Из него воды прохладной».
И пошли тропою
И ведерце и веревку
Понесли с собою.
Вот приходим мы к колодцу,
Я за верх схватился,
Как глубок — гляжу. «Максиме,
Ты бы потрудился,
Черпать воду не умею».
Он и наклонился,
Опускаючи ведерце;
Я… я слушал злого;
За ноги схватил и бросил
Максима святого
В тот колодец… Вот как было,
Что я сделал, сыне!
Не творилося такого
Там, на Украине,
И вовек не сотворится
В целом мире, брате!
Всюду люди, и один я —
Сатана проклятый!..

Так неделя миновала,
Максима достали,
В балке той же при народе
В землю закопали.
Часовенку поставили
И звать порешили
Солдатовым тот колодец…

Ну вот и вся повесть
О солдатовом колодце,
Жестокая повесть.

А я… пошел я в гайдамаки,
В Сибирь судьба меня вела
(Сибирь когда-то здесь была).
И, как Иуда, как собака,
Я сгину… Чтоб мои дела
Простил мне бог, молися, сыне,
Там, на преславной Украине,
В веселой нашей стороне,
Быть может, легче станет мне?

Любимец вечных муз и граций!
Я жду тебя и тихо плачу
И думу скорбную мою
Твоей душе передаю.

Так прими же благосклонно
Думу-сиротину,
Наш великий чудотворец,
Друг ты мой единый!
Если примешь — убогая,
Сирая с тобою
Не потонет в водах Леты,
И огнем-слезою
Упадет она на землю
И уроком станет
Распинателям народным,
Грядущим тиранам.

Уже давно томлюсь в неволе
Я, как преступник, под замком.
На торный путь смотрю, на поле
Да на могильный крест — на нем
Сидит ворона. Из острога
Не вижу дальше; славлю бога
Я и за то. Еще живет,
И богу молится, и мрет
Народ крещеный.
Крест высокий
Там на погосте у дороги,
Расписан золотом, стоит, —
Не бедный, видно, там лежит!
На нем изображен распятый
За нас сын божий на кресте.
Сироты были, знать, богаты,
Что крест поставили. А я…
Такая уж судьба моя!
Сижу один и все гляжу я
На крест высокий из тюрьмы.
То погляжу, то повторю я
Слова молитвы, и тоска,
Как убаюканный ребенок,
Слегка притихнет. И тюрьма
Как будто шире; запевает
И плачет сердце, оживает
И бога, и его святых,
И праведников вопрошает:
Что он им сделал, тот святой,
Тот назарей {321} , тот сын единый
Богоизбранницы Марии, —
Что он им сделал? И за что
Его, святого, истязали,
В цепи заковали
И главу его честную
Терном увенчали?
И с разбойниками вместе
На Голгофу стражи
Возвели и там распяли,
И за что? Не скажет
Ни всевышний наш создатель,
Ни его святые
Помощники, пособники,
Кастраты немые!

Благословенная в женах,
Святая, праведная матерь
Святого сына на земле!
Не дай в тюремной мне ограде
Свои года бесцельно тратить;
Скорбящих радость! ниспошли
Ты мне свое святое слово,
Нетленной правды голос новый!
И слово разума, любви
И просвети и оживи!
Поведаю я людям горе
Той матери, что реки, море
Кровавых, горьких слез лила,
Как ты. О том, как приняла
В живую душу свет незримый
Распятого безвинно сына!..
Ты, матерь бога на земле!
Ты слезы матери, страдая,
До капли пролила! Рыдаю,
Молю, рыдая: ниспошли,
Подай душе убогой силу,
Чтоб огненно заговорила,
Чтоб слово пламенем зажглось,
Чтоб людям сердце растопило
И по Украине понеслось,
И на Украине свято чтилось
То слово — божие кадило,
Кадило истины. Аминь.

Не в нашем крае, богу милом, —
При гетмане иль при царе, —
А при языческом дворе
То беззаконие творилось.
Кто правил Римом — Деций-царь
Или Нерон — злой государь? {322}
Я точно не могу ответить.
Ну, скажем, так: Нерон.
На свете
России не было тогда,
Когда в Италии росла
Подросток-девочка. Красою,
Своею прелестью святою
Она, как лилия, цвела.
Мать с гордостью на дочь глядела,
Сама, казалось, молодела;
И вскоре мужа ей нашла
И, помолившись Гименею {323}
В своем веселом гинекее {324} ,
В чужой веселый отвела.
И срок пришел тому свершиться,
И матерью отроковица
Уж стала. Сына родила,
Молилась горячо пенатам {325}
И в Капитолий {326} принесла
Немало жертв. Она молила
Капитолийский весь синклит,
Чтоб к первенцу благоволили
Святые идолы. Горит
И день и ночь огонь лампады,
Хранят ее очаг пенаты,
Алкидом сын ее растет.
Растет… И льнут к нему гетеры
И перед образом Венеры
Лампады жгут.