Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Равенство по отношению к единству целого вовсе не означает тождества сочленов между собой. Наоборот, равное значение в целом может быть связано с абсолютно своеобразным характером каждого и с его особым призванием, особой функцией в целом. Равенство в этом смысле означает равноценность личностей и их конкретно-индивидуальных призваний, соучаствующих в порождении целостного единства в качестве его незаменимых элементов. Идея равенства прежде всего подчеркивает особый характер нравственно-социального целого, как мы уже отмечали, глубоко отличный от всех других видов целостной связи. Целое здесь есть живая риза лиц, конкретная система самосознания, самоценных «я». В нравственно-социальном целом сочлены не являются производными элементами из единства, точно также как единство не представляет собой чего-либо вторичного. Здесь имеется полная равноценность частей и целого, координация единства и множества, взаимно порождающих друг друга, синтез индивидуализма и универсализма. Идея равенства подчеркивает прежде всего этот синтетический характер нравственно-социальной целостности, эту равноценность лица и целого и в этой связи равное значение всех в целом.

Даже злейшие враги демократии, вроде немецкого вдохновителя наших русских евразийцев О. Шпанна, не могут отрицать, что идея равенства представляет сочетание индивидуалистических и универсалистических элементов. Шпанн только стремится уверить читателя, что такое сочетание невозможно и что идея равенства есть ублюдочное образование [957]. Он может это утверждать только потому, что сам он не идет дальше чисто механического столкновения между индивидуализмом и универсализмом и совершенно игнорирует самое существование нравственной проблематики и связанного с ней извечного стремления человеческой мысли к синтезу универсализма и индивидуализма, представляющему последний предел всех философских исканий. От ранних философов Возрождения к Лейбницу и от Лейбница к Фихте тянется эта линия, тяготеющая к синтезу. Если он возможен, то и в идее равенства нет никакого противоречия. Она служит живым символом связи и гармонического сочетания между соборностью и свободой личности, и именно через нее становится особенно ясно, что глубочайшей философской предпосылкой демократии является синтез индивидуализма и универсализма.

Стремясь установить истинный смысл идеи равенства, мы взяли ее в ее высшей потенции, в ее значении равноценности сочленов в целом. В этом своем аспекте равенство имеет преимущественно качественный характер. Несоизмеримые по своим качественным отличиям личности равноценны в своем своеобразии по отношению к целому. Таков нравственный смысл понятия равенства. Но равенство имеет и чисто правовой аспект, и последний является, по существу, преобладающим. В частности, равенство как конститутивный элемент демократической идеологии есть прежде всего равенство в правах. Правовое же равенство заключает в себе количественные моменты и предполагает известную степень одинаковости. Эти элементы и пугают главным образом противников демократии. Они с ужасом указывают на то, что правовое равенство всех подводит под один ранжир, механически уравнивая тупицу и гения, безграмотного и ученого, героя и труса и т. д., и в конечном итоге означает торжество посредственности.

Чтобы разобраться в этих упреках, необходимо разграничить целый ряд вопросов, здесь безнадежно смешиваемых: 1) Вытекает ли количественный характер правового равенства из идеи равенства или из самого принципа права, через призму которого здесь идея равенства проводится? 2) Действительно ли правовое равенство есть равенство чисто количественное? 3) Наконец, являются ли исторически осуществленные формы правового равенства исчерпывающими, или существуют потенциально другие возможности, при которых качественный момент может получить более важное значение?

Прежде всего, не может быть никакого сомнения, что количественный момент органически связан с самим принципом права. Право тем и отличается от нравственности, что оно обобщает нравственную качественность, сводит конкретно-индивидуальную нравственную заповедь к общей норме, на место неповторимо-незаменимой нравственной личности ставит общий тип правового субъекта. Основная проблема права есть проблема замирения гармоничных в идеале, но эмпирически противоборствующих реальных «я» и реальной соборности, замирения на началах общности и количества, под покровом которых нравственность только и может расписывать свои сложные конкретно-индивидуальные узоры. Право есть рационализация нравственной иррациональности, переход от чистого качества к количеству. Право рассчитано на человеческое несовершенство, на разъединение между идеалом и действительностью, между которыми оно посредствует, готовя путь для реализации нравственности. Эмпирическое общежитие без права есть всегда насилие, произвол и деспотия. Только общежитие святых может обходиться без права и руководствоваться одними лишь качественными критериями, не впадая в абсолютное их отрицание. Но если признать, что только под оболочкой и защитой права может развиваться и расцветать своеобразие и конкретная качественность, то именно во имя последних следует признать необходимость количественных критериев в общежитии, вне которых право не может производить своей замиряющей работы.