Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Из трех идей, подвижное равновесие коих составляет извечную сущность демократии, только одна идея свободы воплощает в себе чисто индивидуалистическое начало. Без свободы нет личности. Без личности нет нравственно-социальной соборности. Удушение свободы поэтому равносильно не только убийству личности, но и целого, превращаемого в мертвую, давящую громаду. Принцип свободы решает проблему об отношении между целым и каждым отдельным сочленом. Он устанавливает, в чем должна заключаться отдельность сочлена, вне которой этот последний рискует потерять личность. Без свободы демократия то же, что воздух без кислорода. Народоправство и равенство без свободы теряют всю свою специфичность и впадают в грубое извращение собственной сущности. Через идею свободы демократическая идеология утверждает себя именно как синтез индивидуализма и универсализма, а не как односторонний универсализм.

Идея свободы, подобно идее равенства, имеет несколько аспектов. Как нравственная свобода она есть свобода творческого порыва, самостоятельного соучастия в творческой соборности. Как правовая свобода она есть прежде всего некая граница между целым и личностью, некий предел для воздействия целого на личность, внутри которого последняя определяется самостоятельно. В целях обеспечения возможности подъема на высоты материальной творческой свободы каждая личность через правовую свободу в известном отношении предоставляется самой себе. В этом и только в этом отношении правильна характеристика демократии как «системы политического релятивизма», данная Кельзеном. Это не значит, ни что основанием демократии является философский релятивизм, ни что демократия не заботится о высших проблемах духа, оставаясь «к добру и злу преступно равнодушна». Это значит лишь, что демократическая идея гражданской свободы охраняет личность от всяческого абсолютизма искусственно ей навязываемых идеологий, подобно тому, как она охраняет вместе с тем самые эти идеологии от недопустимого их принижения до принудительных мероприятий правительства. Система политического релятивизма в демократии аналогична принципу «негативной теологии» Абсолютного в философии [958]. Она не только не отрицает Абсолютности, но стремится расчистить к ней путь, не допуская абсолютизации относительного и принижения Абсолютного до уровня относительного. Демократия защищает правовую гражданскую свободу и политический релятивизм именно ради высших запросов духа, получающих возможность всеобъемлющей реализации только через их посредство.

Противники демократии часто нападают на нее во имя свободы. При этом под свободой они имеют в виду конкретно-индивидуальную нравственную свободу и совершенно игнорируют правовую свободу Здесь лишний раз подтверждается, что за их враждой к демократии скрывается принципиальное отрицание идеи права. Конечно, правовая свобода есть свобода некоего общего типа, а не непосредственная свобода качественного своеобразия. Будучи свободой правовой, она не может не включать в себя элементы количественности и общности, неразрывно связанные с правовой сферой. Однако именно под покровом правовой свободы свобода конкретного своеобразия может развиваться с особой интенсивностью; потенциально она постоянно наличествует внутри правовой свободы. С другой стороны, и здесь, как в правовом равенстве, элементы конкретности и качественности до известного предела могут и актуально соучаствовать в конституировании правовой свободы. Те же методы групповой организации, о которых мы уже упоминали и, в особенности, развитие многопланных потенций демократии, распространяющейся на новые неполитические области (см. ниже), позволяют ввести некоторые элементы индивидуального своеобразия в организацию правовой свободы. Множественность специфических правовых кругов и групп, в которых призывается принимать участие одно и то же лицо, способствует выявлению его многогранности и, следовательно, его своеобразия. Через групповые организации правовая типология становится более конкретной и качественной. Свобода личности получает в них нового защитника, способствующего обнаружению конкретной индивидуальности. Но здесь мы забегаем вперед, в область будущности демократии…

Мы пришли к двум заключениям. Во-первых, что истинной философской предпосылкой демократической идеологии является не односторонний индивидуализм, а синтез индивидуализма и универсализма. Во-вторых, что между демократией и идеей права существует некая интимная, органическая связь. Она много раз представала перед нами, но корень этого взаимоотношения остался неуясненным. Теперь необходимо точно определить, в чем состоит это неразрывное соотношение.