Александр Васильев - Суд присяжных - последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными - стратегия и тактика защиты

Критической уязвимостью больших защитительных речей является наличие значительных разрывов между взаимосвязанными (по логике) тезисами, или между предпосылкой и выводом. Например, приходилось встречать ситуации, когда, анализируя конкретное доказательство, часть выводов оглашалась сразу после упоминания о нем, а часть — через некоторое время, после изучения иных доказательств и фактов. Естественно, что при этом у присяжных заседателей, не обладающих суперпамятью, возникало ощущение недоказанности аргументов защиты или просто каши в утверждениях адвокатов. Встречались даже ситуации, когда, анализируя какое-либо преступление, оно анализировалось защитой по частям. Например, отдельно анализировался факт соучастия подсудимого в эпизодах убийства №1, №2, №3, а затем факт применения в убийстве №1 оружия, совершения убийства №2 по мотиву национальной вражды и ненависти, а убийства №3 — с особой жестокостью. Полагаю, не надо дополнительно объяснять, насколько удручающе действует подобная фрагментарность изложения на мнение коллегии присяжных о стройности и доказанности доводов защиты.

Поэтому необходимо стремиться к тому, чтобы все предпосылки (доказательства) для последующего вывода защиты могли быть одновременно удержаны в памяти слушателя (присяжного): одна предпосылка — один вывод (в идеале)…

С учетом изложенного, возникает вопрос о неких общих принципах структурирования защитительной речи для прений. При этом сразу необходимо отдавать себе отчет, что единых, универсальных рецептов для этого дела не существует. Достаточно часто приходится делать исключения и применять нестандартные варианты с учетом особенностей того или иного конкретного дела. Однако, некоторые общие моменты в построении защитительной речи все-таки можно выявить.

Для начала вновь следует вернуться к основе любой защитительной речи в суде присяжных — предполагаемому содержанию вопросного листа и, прежде всего, его предполагаемой структуре. Не открою большого секрета если скажу, что в подавляющем большинстве случаев эпизоды преступлений компонуются в вопросном листе по хронологии. Именно по этой причине и свою собственную защитительную речь было бы крайне желательно также строить по хронологии — для максимального соответствия разбираемых фактов их последовательности в вопросном листе.

Впрочем, это тоже не аксиома, а лишь наиболее часто применяемый судьями прием. Но возможны и другие варианты. Например, работая все по тому же делу саранского коммерсанта Юрия Шорчева, я изменил порядок исследования эпизодов. Потому что, согласно предъявленному обвинению, Шорчев сначала принял участие в создании организованной преступной группировки, переросшей в последствии (в прокурорских галлюцинациях) в преступное сообщество, а только затем принял участие (опять-таки где-то в параллельной реальности) в организации нескольких убийств. Так что в предъявленном Шорчеву обвинении, первым преступным эпизодом было именно создание преступного сообщества. Однако проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что эту часть обвинения правильнее будет разбирать не в начале, а наоборот — в самом конце защитительной речи. Само по себе обвинение по ст. 210 УК РФ («сообщество») было крайне скудным на конкретные факты — место, время, участники, элементы структуры, конспирации и т. д. Все это было отражено в обвинении исключительно поверхностно и формально, что не позволяло стороне защиты всерьез опровергать эти безудержные фантазии конкретными доказательствами (голословные утверждения не так-то просто опровергать, на самом деле, все по формуле «а ты докажи, что ты не верблюд»). Поэтому, в первую очередь, я решил сосредоточиться именно на конкретных преступлениях, якобы совершенных Шорчевым в рамках якобы существовавшего преступного сообщества. Инкриминируемые ему убийства и вымогательства были сформулированы куда конкретнее, в результате чего защите с успехом удалось доказать непричастность Шорчева к их совершению (по мнению первой, распущенного коллегии присяжных заседателей). В итоге, к моменту начала анализа обвинения в организации преступного сообщества, сложилась парадоксальная ситуация — даже если Юрий Шорчев якобы организовал некое преступное сообщество, то это самое преступное сообщество не совершило ни одного преступления. Естественно, что такое положение вещей было немалым подспорьем для анализа обвинения в этой части…