Олег Егоров - М. Ю. Лермонтов как психологический тип

Последнее обстоятельство оказало громадное воздействие на течение и исход конфликта Лермонтова с Мартыновым. Поэт отказывался рационально проанализировать сложившуюся ситуацию и все время находился под воздействием основной психической функции. Его мысль скользила по поверхности тех фактов и предстоящих событий, которые не сулили ему открывающихся возможностей. Поэтому он пренебрег уговорами, советами и предостережениями близких, предупреждавших его о рисках. Ведь риск – это не возможность, а ограничение.

Имеется еще одно частное, но многоговорящее наблюдение аналитической психологии над личностями интуитивно-экстравертного типа. Применительно к Лермонтову данное наблюдение имеет особое значение. Оно относится к области его визуальной реакции – движению его взгляда. «Часто уже по глазам можно определить, принадлежит ли человек к интуитивному типу или нет», – писал в этой связи Юнг. [530]Мы уже отмечали душевную динамику Лермонтова в момент дуэли, выраженную в его взгляде. На этот счет были противоречивые свидетельства очевидцев, вызванные скорее всего разными акцентами на деталях поведения поэта перед выстрелом. Но как ни странно это покажется, разные ракурсы обозрения помогают более или менее точно восстановить подлинную картину. Первоначально «спокойное, почти веселое выражение, которое играло на лице поэта» [531]и отражало его исконную предрасположенность обращать внешний и внутренний взоры на новые возможности, сменилось на миг направленным взглядом на выражение лица и глаз Мартынова. «Наблюдая за выражением лица и глаз человека интуитивного типа, вы обнаружите, что взгляд его, рассеянный подобно лучам света, скользит по поверхности вещей, ни на чем не сосредоточиваясь, чтоб охватить все вокруг в его полноте, и среди множества воспринимаемых вещей глее-то на периферии своего поля зрения человек замечает нечто; это и есть чутье ». [532]

С позиции большого художника и тонкого психолога подобную картину более обстоятельно нарисовал И. С. Тургенев в воспоминаниях о Лермонтове, которого он видел на маскараде в Благородном собрании под Новый год. Здесь его описание по глубине проникновения в ситуацию не уступает анализу психоаналитика: «‹…› какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз ‹…› Слова „Глаза его не смеялись, когда он смеялся“, ‹относящиеся к Печорину› – действительно, применялись к нему ‹…› он ‹…› поочередно обращал на них ‹танцующих› свои сумрачные глаза. Мне тогда же почудилось, что я уловил на лице его прекрасное выражение поэтического творчества». [533]

По контрасту интересно понаблюдать за другими типами визуальной реакции, описанной Лермонтовым в «Герое нашего времени». Вернер – и как личность, и как профессиональный врач – представляет противоположный, ощущающий экстравертный тип. Обычно у представителей данного типа «‹…› зрачки ‹…› глаз сужены, взгляд сосредоточен на определенной точке». [534]Лермонтов следующим образом описывает взгляд Вернера: «Его маленькие черные глаза, всегда беспокойные, старались проникнуть в ваши мысли». [535]

Лермонтовская характеристика типических особенностей героев не ограничивается деталями. Она распространяется и на базовые особенности представленных им в романе типов. В первую очередь это относится к линии жизни Печорина. Она такая же кривая, как и у Лермонтова, и по-своему отражает его интуитивно-экстравертную установку: поиск объектов, открывающих новые возможности , вплоть до рисков, связанных с опасностью для жизни.

И наконец последний уровень, на котором нашла выражение психологическая типология Лермонтова, – это его творчество. Точнее – смена объектов творческих интересов. Мы отметили как коренное свойство интуитивного экстраверта его стремление постоянно искать новые возможности во внешней жизни. Человек данного типа признает относительную ценность во всем хорошо обоснованном, устойчивом и общепринятом. В творческой области Лермонтова наблюдается почти такая же динамика интересов и приоритетов, как и в социальной жизни.

Увлекаясь образом Демона с четырнадцати лет, поэт в «Сказке для детей» не только отказывается от своей излюбленной темы, но и дает своему увлечению нелицеприятную оценку: