Алексей Виноградов - Авеста. Гаты Заратуштры

11. Затем, словно желая получить полное снаряжение на месте, он не только умоляет о Праведном Порядке, Царской Силе Бога и Его Добром Разуме для масс, представленных Коровами, но спрашивает, когда они торопясь придут к нему; и он умоляет Ахуру немедленно оказать Свою помощь для великого дела и в очень сильной степени себе и своим соратникам. (Удивительно, что имя Арамаити не встречается в этом разделе.)

1. Привыкший наставлять массы, стекающиеся к нему на общественных мероприятиях в поисках света, пророк сочиняет этот гимн для подобных случаев. Он говорит, что провозгласит замыслы Божии, под которыми, как мы видим, разумеет великие учения о происхождении добра и зла. С ними он объявит также восхваления, хвалебные части Матры и жертвоприношения. И он молится, чтобы благоприятные результаты можно было различить в небесных телах.

2. Далее он вводит то, что он должен сказать, говоря толпе перед ним, что наступает решающий момент. Они должны выбирать свою веру, и не глупым решением толпы путем совместного восклицания, а человек за человеком, каждый сам за себя. Поэтому они должны возбудиться и слушать со всем вниманием, и созерцать святой Огонь с добрым и восприимчивым расположением ума.

3. Затем он приводит самое раннее дошедшее до нас утверждение о дуализме. Было два первоначальных духа, и называются они, как следует заметить, не двумя лицами или, по крайней мере, не только двумя лицами, а лучшей вещью, или порядком, и худшей. В следующем предложении они персонифицируются, каждый самостоятельный в своих мыслях, словах и делах. Такова краткая Теодицея, за которой сразу следует увещевание тем, кто был до него, выбирать лучшее.

4. Эти два духа соединились, чтобы создать противоположные явления жизни и ее отсутствия, Неба и Ада. И Ад описывается не как сцена жестокости, причиняемой невинным и невежественным, а как «наихудшая жизнь», а Небеса – как столь же далекие от суеверного рая; то есть как «лучшее психическое состояние». Это истинное творение Заратустры. Он бесспорно «абстрактен», очень, и именно в той мере, в какой ему не хватает цвета и мифа, видны его глубины. Но нельзя забывать, что вместо одного гимна, подобного этому, их было много. Две первоначальные силы или существа, хотя и четко разделены, объединяются; но они не теряют своего отличия. Их различие остается столь же очевидным, как и их союз.

5. Они не смешиваются до неузнаваемости; ибо, создав два принципа, они избрали каждый свою особую сферу. Ахура выбирает праведный порядок веры, а вместе с ним и благочестивых всех возрастов. Злой дух выбирает нечестивых. Суть и смысл всей доктрины в том, что добрый Бог не может нести ответственность за постоянное зло; что несовершенство и страдание изначальны, присущи природе вещей и таковы постоянно. Поглощение греха и печали высшим счастьем относится к более позднему периоду. Зло было делом независимого существа. Великий мыслитель понял свою точку зрения; и дело было в том, что Само Божество не могло предотвратить развитие низменных и отвратительных нравственных качеств с их последующими страданиями. Следовательно, их автором был злой Бог.

6. Но кровная месть войны, не говоря уже о теологической вражде, была слишком велика для его философии. Мудрец не мог рассматривать всех людей и их обстоятельства с широкой и равной беспристрастностью. Говорит, что ненавистные поклонники даевов, которые, несомненно, были столь же добросовестны, как и зороастрийцы, не имели правильного различения. Он вспоминает, что когда они размышляли, на них напал Худший Разум, чтобы побудить их выбрать его и его злое царство. Они согласились, придя в ярость в своем намерении причинить вред человеческой жизни. Это можно рассматривать как драматическое, но в то же время в нравственном смысле и философское изложение искушения и падения.

7. Даже разрыв потерянных стихов не прерывает смысла. Показано облечение душ в тела. Если это так, то учение фраваши, иначе чуждое «Гатам», может иметь свое происхождение посредством вывода здесь и непосредственно в стихе 4. После сотворения и первой деятельности душ архангелов, с одной стороны, и даевов, с другой стороны, вместе со своими соответствующими человеческими приверженцами, один из которых выбирает добро, а другой – зло, оставшиеся Амешоспенды объединяются с Арамаити в даровании тела вновь созданной душе. И пророк прерывает молитву, чтобы в будущем и, возможно, во Фрашакарде (Frashakard), эти сотворенные души могли быть снова восстановлены до состояния безгрешного счастья, наделенные телами Арамаити, как и в первый раз.