Роман Сенчин - По пути в Лету

Июнь 2015

Днём на книжной ярмарке вместе с несколькими собратьями по перу я печалился, что литературная критика нынче сонная и ленивая, что произведения прозы не вызывают резонанса в обществе, что мы мало друг друга читаем. А вечером, вернувшись домой и открыв «Свободную прессу», наткнулся на «Что делать, когда зудит» – горячий, сочный, вкусный текст Захара Прилепина. Отклик на произведение литературы. «Вот бы на всё достойное так вкусно откликаться. Со знаком плюс или минус, это дело пятое!» – подумалось с завистью к стремительному перу автора.

А после минут опьянения прилепинским талантом пришло похмелье.

По своей традиции последних месяцев Захар умалчивает об имени героя (в данном случае антигероя) своего текста, названии произведения, вызвавшего у него такую бурную реакцию.

Может, побоялся, что с антигероем после этой публикации разберутся соратники, накажут за вредительство, устранят, как врага и кощунника. А может, другие причины были… Рука, скажем, не поднялась вывести отвратительные имя-фамилию.

Но интернет тут же раскрыл, о ком и о чём написал Захар Прилепин – об Антоне Секисове и его книжке «Кровь и почва».

Книжка написана талантливо. И это не только моё мнение. Подкреплюсь отзывом критика, автора книги «Захар» Алексея Колобродова из опубликованного в той же «Свободной прессе» литературного обзора:

«…Интересная и яркая повесть Антона Секисова «Кровь и почва». Кафка с «Замком » слишком там заметен и наводит на любопытную мысль о близости его (на русской крови и почве) не либеральному, а, скорее, патриотическому сознанию. Искреннему, конечно, не официозному. Тем повесть и оригинальна».

Внешне антиутопическая «Кровь и почва» на самом деле вполне реалистична… Нынче не принято пересказывать содержание книг и фильмов. Даже придумали термин ругательный – спойлер. Поэтому удержусь. Ограничусь лишь фабулой.

В Москве в противовес Сити организуется Каменная слобода, где ездят на бричках, едят бублики, носят бороды. Молодого неприкаянного журналиста Гортова приглашают работать в слободскую антилиберальную газету. О расцвете, буднях, праздниках и закате этого участка Москвы и рассказывается на ста семидесяти страницах книжки.

Прообразы Каменной слободы в Москве действительно есть, в них кипит и созидательная и разрушительная энергия, есть праведники, грешники, путаники. Всё это бойко, хотя порой и неряшливо показал Антон Секисов. Набросал десятки типажей – разных и колоритных.

Злые языки (а таких в писательском мирке предостаточно) поговаривают, что у персонажей есть прототипы. Я лично, хоть и побывавший в одной из таких Каменных слобод, никого не узнал. Вернее, за каждым персонажем мне видится по пять-семь возможных прототипов. Если не ошибаюсь, именно это называется собирательным образом…

«Кровь и почва», по существу, злая книга. Критический реализм с элементами гротеска. Любопытно, что Секисов критикует именно тот гротеск, который стремительно становится реальностью нашей жизни… В последнее время частенько повторяют старую поговорку: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью». Секисов с этим, в меру сил, таланта и опыта борется.

Прав, на мой взгляд, Алексей Колобродов, что у автора «Крови и почвы» не либеральное, а, скорее, патриотическое сознание. Но тот уродливый гротеск, который мы видим в жизни, не может не вызвать отторжение у нормального патриота. И исторический опыт, что всегда бывают перегибы, не должен стать оправданием.

Прилепин обвиняет Секисова в куче грехов:

«Русский мальчик, а издевается над Русской православной церковью, над самим понятием патриотизма, над всем, что успел заметить к своим младым годам (а успел мало). Ему искренне кажется, что он высмеивает пошлость. А он высмеивает своё кривое отражение».

И далее переход к обобщению, топчущему целое поколение:

«Он, впрочем, не один, есть целый выводок. Дети «перестройки». Советского тоталитарзима (так у автора. – Р.С.) не застали, возросли посреди полной свободы, оттого внутри сквозняк и ощущение помойки».

Ну, во-первых, и Лев Толстой был вроде как русским, а над «Русской православной церковью» тоже издевался. И Лесков, кстати. И Иван Аксаков к «обрядовому православию» относился очень критически. Можно перечислять дальше…

Во-вторых, понятие «патриотизм» тоже не такое уж однозначное. Русские писатели уже несколько веков изучают его со всех сторон и разными способами. Есть случаи сатирического изучения. Тут Секисов не первый. Упомяну, к примеру, последнюю часть «Анны Карениной», которую отказался печатать Катков. Там такие абзацы есть!..