Роман Сенчин: По пути в Лету

Вот новая книга. «Хирургический день». Издана в Нижнем Новгороде в новой и многообещающей серии «Нижегородское собрание сочинений».

Нижний в последние годы переживает настоящий литературный расцвет. Появляется множество интересных новых авторов, зачастую совсем молодых, и писатели со стажем всё чаще попадают в фокус внимания столичных (а как ни крути, правит литературным былом Москва) критиков, рецензентов, издателей… Быть может, на этой волне и прозу Анны Андроновой в конце концов по-настоящему оценят. Поговорят о ней всерьёз, а не двумя-тремя словами. «Хорошая, качественная проза», «пронзительная повесть»…

Да, может быть, заметят и оценят, а может, и нет. И не потому, что проза не придётся по душе, а просто слов не найдут.

В последние десятилетия мы всё больше внимания обращаем на сюжетные пружины и извивы, на темы произведений, отмечаем необычный язык, стилистические новшества. В нашей литературе с начала 90-х главенствует принцип, который можно охарактеризовать строчкой из Игоря Северянина: «Пора популярить изыски».

Но русскую прозу по таким критериям оценивать нельзя. Недаром в золотой век отечественной литературы (и одновременно золотой век критики) разговор вёлся не столько о литературных достоинствах или недостатках того или иного произведения, а о жизни, отталкиваясь от произведения. Иногда приходится наталкиваться на выражение «книга как повод», но поводы зачастую слабые и короткие, и разговора не получается. Или у автора рецензии или статьи не хватает мыслей и чувств для подробного разговора?

Анна Андронова обладает даром переплавлять руду повседневной человеческой жизни, частных и мелких вроде бы проблем в литературу, в настоящую реалистическую прозу. Дар этот не такой уж, кажется, редкий, но многие писатели его в себе всячески подавляют, стремясь к оригинальности, необычности.

Необычные произведения появляются как грибы после дождя, изумляют, вызывают шум, но жизнь таких произведений обычно так же скоротечна, как и жизнь гриба.

Впрочем, «необычные» – понятие относительное. Для меня именно проза Анны Андроновой – одно из самых необычных явлений в нашей литературе последних двух десятилетий.

Как принято говорить в отношении таких авторов, Андронова – не профессиональный писатель. Она работает по специальности – врачом в больнице. У неё семья, трое детей. Пишет в свободное от работы и семейных дел время. И писательство для неё не уход от окружающей и личной действительности, как у многих других «непрофессионалов», не отдых от реальности при помощи сочинительства, а художественное осмысление этой действительности, пережитого ею самой и, как можно догадаться, её близкими людьми.

Хотя где они, настоящие «профессиональные» писатели? Почти все зарабатывают на хлеб насущный журналистикой, публицистикой, колум-нистикой, а в прозе дают волю воображению, фантазированию. Отсюда это обилие антиутопий, реализма «с допущениями» фантастики и мистики, алогичных поворотов сюжета.

Конечно, и в прозе Андроновой наверняка немало вымысла, но вымысел этот иного – достоверного – рода. Подобных писателей сегодня совсем немного – Борис Екимов, Михаил Тарковский, Илья Кочергин, Анна Козлова, Алексей Серов, Денис Гуцко… На обложке книги «Хирургический день», кстати, есть его высказывание о прозе Андроновой. И это не дежурные слова, вроде «Лучшая книга сезона, читать всем!»

Процитирую Дениса Гуцко: «Эта проза – неопровержимое доказательство того, что в литературе только авторская реальность по-настоящему реальна и жива. В реальности Анны Андроновой подвиг – сущая рутина, любовь навсегда избежала пафоса, а бытовуха, даром что фотографически достоверна, – неожиданно вкусна в каждом кусочке. Здесь пульсирует такая первозданная, надрывная простота, что за ней не сразу вычитывается остальное: таинственное, хищное почти, умение в скудных серых буднях добывать высокую радость – и та тихая, несокрушимая витальность, от соприкосновения с которой становишься выше ростом».

Здесь обозначены и достоинства реализма, и его беды.

Сколько раз приходилось слышать досадливо-негодующее: «Зачем читать о том, что я сам вижу каждый день, в чём живу?!» Пресловутого широкого читателя по-прежнему тянет к литературе абсолютного вымысла. Реализм же ассоциируется с фотографией. Хотя, как мы знаем, и фотографии могут быть разными. Есть произведения искусства, а есть запечатленные наугад мгновенья, которые мало кому интересны, в которые мало кто будет всматриваться. (Впрочем, сколько раз бывало, что вроде бы мусор времени становился драгоценностью.)