Илья Франк - Английский язык с Р. Киплингом. Истории просто так

Then Balkis the Most Beautiful Queen (тогда Балкис, Прекраснейшая Царица) — Suleiman-bin-Daoud’s Very Best Beloved (Самая Любимая Сулеймана-ибн-Дауда) — Queen that was of Sheba and Sabie and the Rivers of the Gold of the South (Царица /которая была/ Шебы, и Савии, и Золотоносных Рек Юга) — from the Desert of Zinn to the Towers of Zimbabwe (от Пустыни Зинн до Башен Зимбабве) — Balkis, almost as wise as the Most Wise Suleiman-bin-Daoud himself, said (Балкис, почти такая же мудрая, как сам Наимудрейший Сулейман-ибн-Дауд, сказала), ‘It is nothing, O Queens (это ничто = пустяк , О Царицы)! A Butterfly has made complaint against his wife (один Мотылек пожаловался на свою жену) because she quarrelled with him (потому что она ругалась с ним), and it has pleased our Lord Suleiman-bin-Daoud to teach her a lesson in low-speaking and humbleness (и нашему Владыке Сулейману-ибн-Дауду доставило удовольствие преподать ей урок тихой речи и покорности), for that is counted a virtue among the wives of the butterflies (ибо это считается добродетелью среди жен мотыльков).’

tower ['tauq], complaint [kqm'pleInt], virtue ['vWtjH]

Then Balkis the Most Beautiful Queen — Suleiman-bin-Daoud’s Very Best Beloved — Queen that was of Sheba and Sabie and the Rivers of the Gold of the South — from the Desert of Zinn to the Towers of Zimbabwe — Balkis, almost as wise as the Most Wise Suleiman-bin-Daoud himself, said, ‘It is nothing, O Queens! A Butterfly has made complaint against his wife because she quarrelled with him, and it has pleased our Lord Suleiman-bin-Daoud to teach her a lesson in low-speaking and humbleness, for that is counted a virtue among the wives of the butterflies.’

Then up and spoke an Egyptian Queen (тогда высказалась = заговорила одна Египетская Царица) — the daughter of a Pharaoh (дочь фараона) — and she said (и сказала), ‘Our Palace cannot be plucked up by the roots like a leek for the sake of a little insect (наш Дворец нельзя вырвать с корнями, как лук-порей, ради маленького насекомого). No! Suleiman-bin-Daoud must be dead (нет! наверное, Сулейман-ибн-Дауд мертв), and what we heard and saw was the earth thundering and darkening at the news (и то, что мы услышали и увидели, это была земля, которая загрохотала и омрачилась при этой новости).’

Then Balkis beckoned that bold Queen without looking at her, and said to her and to the others (тогда Балкис сделала знак /рукой/ этой самоуверенной Царице, не глядя на нее, и сказала ей и остальным; to beckon — манить, кивать; делать знак /рукой, пальцем/ ), ‘Come and see (идите и смотрите).’

Egyptian [I'GIpSqn], dead [ded], beckon ['bekqn]

Then up and spoke an Egyptian Queen — the daughter of a Pharaoh — and she said, ‘Our Palace cannot be plucked up by the roots like a leek for the sake of a little insect. No! Suleiman-bin-Daoud must be dead, and what we heard and saw was the earth thundering and darkening at the news.’

Then Balkis beckoned that bold Queen without looking at her, and said to her and to the others, ‘Come and see.’

They came down the marble steps (они спустились по мраморным ступеням), one hundred abreast (по сотне в ряд), and beneath his camphor-tree (и под /его/ камфорным деревом), still weak with laughing (все еще бессильного от смеха), they saw the Most Wise King Suleiman-bin-Daoud (они увидели Мудрейшего Царя Сулеймана-ибн-Дауда) rocking back and forth with a Butterfly on either hand (который сотрясался /от смеха/ взад и вперед с Бабочкой на каждой руке; either — и тот и другой, оба, каждый ), and they heard him say (и они услышали, как он сказал), ‘O wife of my brother in the air (О жена моего брата в воздухе = летучего братца ), remember after this, to please your husband in all things (помни = не забывай после этого, угождать своему мужу во всем), lest he be provoked to stamp his foot yet again (чтобы не спровоцировать его снова на топанье ногой); for he has said that he is used to this magic (ибо он сказал, что он привык к этому волшебству = что это волшебство привычно для него ), and he is most eminently a great magician (а он в высшей степени великий волшебник) — one who steals away the very Palace of Suleiman-bin-Daoud himself (тот, который крадет = украл этот самый Дворец самого Сулеймана-ибн-Дауда). Go in peace, little folk (идите с миром, маленький народец = малыши )!’ And he kissed them on the wings, and they flew away (и он поцеловал им крылышки, и они улетели).

forth [fLT], eminently ['emInqntlI], folk [fquk]

They came down the marble steps, one hundred abreast, and beneath his camphor-tree, still weak with laughing, they saw the Most Wise King Suleiman-bin-Daoud rocking back and forth with a Butterfly on either hand, and they heard him say, ‘O wife of my brother in the air, remember after this, to please your husband in all things, lest he be provoked to stamp his foot yet again; for he has said that he is used to this magic, and he is most eminently a great magician — one who steals away the very Palace of Suleiman-bin-Daoud himself. Go in peace, little!’ And he kissed them on the wings, and they flew away.

Then all the Queens except Balkis (тогда все Царицы, кроме Балкис) — the Most Beautiful and Splendid Balkis (Прекраснейшей и Величественной Балкис), who stood apart smiling (которая стояла в стороне, улыбаясь) — fell flat on their faces (упали ниц: «упали плашмя на своих лица»), for they said (ибо они сказали /себе/), ‘If these things are done when a Butterfly is displeased with his wife (если эти вещи = такое сделано, когда раздосадован своей женой какой-то Мотылек), what shall be done to us (что же будет сделано с нами) who have vexed our King with our loud-speaking and open-quarrelling through many days (которые досаждали нашему Царю нашими громкими разговорами и открытыми ссорами на протяжении многих дней)?’

Then they put their veils over their heads (затем они накинули на головы покрывала; veil — покрывало, вуаль, чадра, паранджа ), and they put their hands over their mouths (и они прикрыли свои рты /своими/ руками), and they tiptoed back to the Palace most mousy-quiet (и /они/ вернулись на цыпочках очень тихо как мышки во Дворец).