Знание-сила, 2002 № 08 (902)

Ничего не произошло. Столько барьеров понастроили – кто из осознанной заинтересованности, кто интуитивно.

С законом о государственной тайне как получилось? Закон неплох: 30 лет – срок секретности, после которого она должна быть снята, а дела о любом нарушении прав человека должны быть открыты независимо от срока секретности. Но нет никакого механизма реализации. Все (повторяю: все!) грифы советской власти действительны, но подлежат рассекречиванию комиссией экспертов – а денег на работу комиссии не дали. Полная вкусовщина в решения, никаких объективных критериев. Экспертов должны обеспечить министерства; цели и критерии их работы каждое министерство понимает по-своему. Министерство обороны: как можно рассекретить бесчинства армии с мирным населением на освобождаемых от немецких войск территориях?! Министерство иностранных дел: как можно рассекретить подрывную деятельность СССР на территории других государств, кто же с нами после этого будет иметь дело?!

Ни один исследователь не подал в суд на архивы за нарушение закона об обязательном рассекречивании дел тридцати летней давности.

В прошлом году я был близок к этому – они почувствовали и сразу выдали все, что мне требовалось.

Но в основном исследователи не рискуют идти на такой скандал, им же еще работать и работать… Коррумпированность архивистов: проталкивают на рассекречивание то, что включено в разные «совместные проекты» публикаций – финансируемые из-за границы «живыми долларами», а плановое рассекречивание не ведется. И нашему исследователю нужна огромная изобретательность, чтобы получить то, что попало в орбиту этих проектов. Бывший Российский государственный архив социально-политической истории и ГАРФ – счастливые исключения: там открытые, контактные люди, которые приветствуют целый ряд проектов, в том числе и совместных с нами (а мы за такое сотрудничество денег не платим).

В остальных говорят с полной откровенностью: или плати, или документов не дадим.

– И после этого он был освобожден?

– Уже осенью был принят Сталиным и занял тот самый кабинет, из которого его посадили. Представьте себе эти метаморфозы: заместитель Абакумова, кабинет соответственный. Его арестовали в октябре 51-го года, когда вместо Абакумова был назначен Игнатьев и начал свою чистку личного состава. По коридору направо – чуть-чуть вниз – вбок, – и он во внутренней тюрьме. Больше никуда не ходит, в камере сидит. Вдруг в какой-то момент после его писем его выводят: вбок, чуть-чуть вверх, по коридору налево. Отвозят домой, немного отдохнуть – возвращают в собственный кабинет – потом к Сталину, и он опять ходит на работу в то же самое здание, где сидел. Понимаете? Такие взлеты и падения забавны…

Чекист, чтобы выжить, всегда должен держать нос по ветру и понимать, против кого он может применять «разрешенные партией методы», а против кого – нет. Ведь то же самое произошло и в 50-е годы, когда Хрушев наводил порядок – за кого он взялся? За следователей, которые вели очень громкие дела против партийных руководителей: Б.В. Родос, Л.Л. Шварцман – они вели дела С.В. Косиора, А.В. Косарева, Р.И. Эйхе. В то же время в КГБ сохранились некоторые сотрудники ежовской формации, не говоря уж об абакумовской. Ф.Д. Бобков начинал карьеру при Абакумове, вел дела исключительно по антисоветской интеллигенции и не только не был задет хрущевскими разборками, но сделал блестящую карьеру, стал к концу перестройки первым заместителем председателя КГБ. Вот если бы он вел дело хотя бы одного секретаря обкома, а потом этого секретаря обкома реабилитировали, тут бы Бобков и кончился. А следователя А.Г. Хвата, который работал бок о бок с ним, но имел несчастье вести дело Н.И. Вавилова в 40-м, даже арестовывали в 1957 году.

Общее число пострадавших при Хрущеве чекистов – последняя чистка спецслужб – довольно внушительно, если говорить об исключениях из партии и лишении генеральских званий: 40 генералов потеряли свои звезды. Но репрессированных не так много. Я насчитал меньше 100 арестованных и осужденных и около 40 расстрелянных. Это была довольно ограниченная акция Но она имела гораздо более громкий резонанс, чем бериевская чистка, по одной простой причине: о бериевской газеты не сообщали ничего; хрущевская имела некоторую прессу и была включена в определенный пропагандистский оборот. Собственно, это критикам Хрущева в основном и не нравилось. Они бы согласились, если бы он втихаря кого-то пощелкал, повыгонял – бывает…