Знание-сила 2006 № 09 (951)

Неистребимое желание что-нибудь в чай положить отличает русского человека. Положить можно: мед; лимон (русское изобретение); свежие ягоды (землянику, клубнику, чернику, малину, бруснику и др.); порезанные свежие яблоки, лучше антоновку (очень вкусно!) и т.д. Специфически русские элементы "чайного" антуража (сухари, сушки, баранки, канувшие в Лету), кажется, и были изобретены для того, что их можно частично засу

нуть (обмакнуть) в чай. Впрочем, с сушками советской эпохи иногда даже длительное замачивание не помогало.

Не будем пока говорить о чае с пирогами, пирожными (петербуржцы предпочтут пить кофе с пирожными), конфетами (лучше с карамельками, особенно со знаменитыми советскими "подушечками", в народе именуемыми "пролетарскими трюфелями"). Есть и редкостные рецепты чайного сопровождения: в моей семье, например, любили запивать крепким сладким чаем бутерброды с селедкой.

Английский чай с молоком в России укоренился не очень, а может быть, вывелся в советское время. По- моему, роковым стало медицинское предписание кормящим матерям: чтобы молока было больше, пить чай с молоком (эта бурда сходна с английским чаем только названием) в неимоверных количествах. После этого ни одна российская женщина, имеющая детей, чай с молоком на дух выносить не может и его присутствия рядом с собой, например, в руках англомана-мужа, категорически не терпит.

На худой конец, чай можно пить и просто так, как, кстати, и делают почти во всем мире. Но русскому человеку подобный чай явно не по нутру; есть специальная ироническая формула: — "пить чай с таком".

Кто

В Россию чай начинают ввозить в семидесятые годы XVII века. Напиток гораздо быстрее "демократизируется", чем в Европе. Знаковым элементом культурного быта чай делают сентименталисты, точнее — литераторы карамзинского круга: "...питье чая для карамзиниста — поведение знаковое; настоящий карамзинист должен хвалить Карамзина, быть добрым человеком и пить много чаю; лишь в этом случае можно будет утверждать, что он проводит время культурно" (Мильчина). С этого времени в домашнем быту дворян появляется традиция "семейных чаепитий".

Пушкин, несмотря на свое "Карамзин истское" происхождение, считал чисто русским напитком сбитень. Н.И. Тарасенко-Отрешков вспоминал, как Пушкин однажды признался, что "терпеть не может — когда просят у него не на водку, а на чай". Кстати, "на чай" дают до сих пор ("чаевые"). В "Пословицах русского народа" В-И. Даль фиксирует: "Ныне и пьяница на водку не просит, а все на чай".

К середине XIX века чай завоевал городские сословия, купеческое и мещанское (вспомним чаепития в драмах А.Н. Островского), а к началу XX века стал значимым и модным напитком для крестьян. Питье чая в деревенском восприятии — признак "культурности", то есть близости к городу:

Не пойду в деревню замуж,

Там все рыжики едят;

Хоть за пьяницу, да в город, —

Там хоть чаем напоят.

Кстати, еще и сейчас многие представители старшего поколения деревенских жителей (особенно женщины) к чаю относятся совершенно равнодушно; пьют горячий кипяток, чуть подкрашивая его чаем или добавляя варенье, мяту и проч. (именуя все это "чаем").

В русском обществе есть и социальная категория, выделяемая по признаку особого пристрастия к чаю: "чаевники". "Чаевничанье" может стать основой родового и семейного самоопределения: "у нас все в роду чаевники". Автор гастрономического бестселлера "Кухня холостяка" Аркадий Спичка определяет себя таким образом: "...я "сова" и "чайник", т.е. человек, предпочитающий работать по ночам и стимулироваться при этом крепким чаем".

Чаепитие — универсальный и совершенный способ заполнять и структурировать время, по своему значению могущий поспорить разве что с курением. Всем известна спаситель

ная формула, возникающая в ситуациях знакомства, интеллектуального торможения, затянувшегося безделья: "Может, чайку?" А.Н. Островский в начале "Бесприданницы" описывает распорядок дня жителей города Бряхимова:

"ИВАН. Никого народу-то нет на бульваре.

ГАВРИЛО. По праздникам-то всегда так. По старине живем: от поздней обедни все к пирогу да ко шам, а потом, после хлеба-соли, семь часов отдых.