Дмитрий Кленовский: «…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)

Искренне преданный Вам

Д. Кленовский

дек<���абрь 19>53

Глубокоуважаемый Владимир Федорович!

Сердечно поздравляю Вас с праздником Рождества Христова и шлю наилучшие пожелания на 1954 г.! Как живете? Как работаете? Надеюсь, не забросили поэзию? Что-то нигде не видать Ваших стихов… Антологию Вашу, признаюсь, постепенно ценю все больше. Вы были правы, широко показав лучших поэтов. Вы ошибаетесь, предполагая, что я Вас «запрезираю» за то, что Вы не любите, а только цените Гумилева. Мне лично он дорог только раной своей «стороной», теми темами и стихами, какие прозвучали в последние годы его жизни и были оборваны его гибелью [14]. Я как-то давно писал об этом в «Посеве» («Подлинный Гумилев»). Д. Карелин, — может, читали [15].

Буду рад весточке от Вас!

Д. Кленовский

14 января <19>54

Глубокоуважаемый Владимир Федорович!

Спасибо за Ваше интересное, а главное, искреннее письмо. На многое хочется ответить. Я очень рад, что мы сошлись в оценке Гумилева, — тут я редко встречаю единомышленников! Вы правильно сказали о «прорезывавшемся» в нем «шестом чувстве». Вот проблески этого самого «шестого чувства» нашел я и в некоторых стихах Вашей книжки [16], а потому, несмотря на отдельные ее, на мой взгляд и вкус, конечно, провалы (стр. 36–40, например), она произвела на меня впечатление многообещающего, не только литературно, но и духовно (назовем это так) начала, а никак не fiasco.

Вот хотя бы (из области духовных обещаний):

Или:

Разве все это не проблески «шестого чувства», пусть даже, м. б., самим собой не вполне угадываемого?

Из В<���ашего> письма я вижу, что, несмотря на Ваше сегодняшнее творческое молчание, Ваш «зуб мудрости» продолжает прорезываться. И тут мы подходим к вопросу о внутреннем прикосновении к Богу (слова из Вашего письма). Я не совсем согласен с Вами, что общение Гумилева с Богом, его прикосновение к нему было скорее внешним, чем внутренним. Мне кажется наоборот (но это, конечно, недоказуемо), что Гумилев в церковь не ходил, а внутренне Бога ощущал и к нему прикасался (слово «Бог» надо тут понимать, конечно, в самом широком смысле). Ведь «шестое чувство» и есть некое внутреннее прикосновение к Богу. Вот почему Ваши поиски этого прикосновения и Ваши же проблески «шестого чувства» — неразлучны. То, что Вы слишком щедро назвали «чистой поэтической мудростью» моих стихов — есть те же самые поиски шестого чувства, м. б., только без Ваших болей, а без болей потому, что этот процесс проходит у меня по другой, облегченной, линии. Облегчение же это — результат контакта с одним миросозерцанием, о котором и сейчас еще не знаю, следует или не следует Вам говорить. Я имею в виду антропософию, а антропософы никому никогда не навязывают своего миросозерцания, не «подталкивают» к нему. Все же, прочтя Ваше письмо и вспомнив некоторые стихи из В<���ашей> книги, мне захотелось дать Вам, как говорят немцы, einen kleinen Wink [17]: попробуйте познакомиться с антропософией, с книгами ее основателя Рудольфа Штейнера [18], мне кажется, что Вы найдете в ней многое для себя нужное и отвечающее В<���ашему> душевному складу. Содержание моим стихам, хотя я не все в антропософии безоговорочно принимаю, дала именно антропософия, она же дала его и внутренне близким нам обоим предсмертным стихам Гумилева [19]. Кроме того, именно антропософия не только сохранила меня для христианства, но и впервые объяснила мне его. Не спутайте только антропософию с теософией, которая христианству чужда, а потому и для меня неприемлема. Учтите также, что антропософия — это миросозерцание, а не вера и тем более не «секта» со всеми неприятными сектантскими свойствами и, как миросозерцание, охватывает решительно всю многогранность человеческих запросов и интересов: социологические, научные, исторические и др. проблемы, медицину, искусство, воспитание ребенка и проч., и проч., и проч. Все это, осмысленное поантропософски, предстает совсем в другом аспекте.

Самое сложное заключается в том, что с антропософией во всей ее многогранности весьма затруднительно как следует познакомиться. Для этого нужны возможности, терпение и время. Для начала нужно почувствовать к ней какое-то расположение, внутренне ее принять, в крайнем случае — не оттолкнуть, тогда дело пойдет легче. Рудольф Штейнер написал множество книг и прочел огромное количество докладов, которые были тоже постепенно все изданы. Есть и другие авторы-антропософы, напр<���имер> Emil Bock [20]. Но очень трудно посоветовать, как хоть частично со всем этим познакомиться. Дело в том, что от написания популярного «введения в антропософию» Р. Штейнер всегда, по причинам, о которых говорить здесь было бы слишком долго, уклонялся и такового не существует. Нужно вроде того, что прямо кинуться в море, не умея плавать, не зная, выплывешь ли… Я затрудняюсь назвать Вам книги, с которых можно было бы начать ознакомление с антропософией. Наиболее популярной, но скорее теософской, книгой являются «Les grands inities» Ed Schure [21](они имелись в свое время и по-русски [22], равно как и некоторые книги Штейнера [23]). В мировом центре антропософского движения — Дорнахе (Швейцария), а также в некоторых немецких издательствах вышли многие сотни антропософских книг, но, чтобы приобрести их, надо затратить значительные деньги. Антропософские общества существуют во всех странах мира, самое лучшее для начинающего — как-то связаться с ними, слушать там лекции (никаких богослужений там нет). Если мое предложение Вас заинтересует, я могу узнать, где в США есть такие общества. Контакт с ними Вас решительно ни к чему не обязывает. Кстати, учтите, что убежденными антропософами среди поэтов были Максимилиан Волошин и Андрей Белый, в последние годы своей жизни вплотную подошел к ней Гумилев, был одно время близок к ней Ходасевич и т. д., и т. д. [24]Некоторые стихотворения этих поэтов становятся понятными, только если читатель подходит к ним с позиций антропософии — уж ради этого одного стоит с нею познакомиться!