Максим Пулькин - Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.)

1700 года. Позади челомбитной подписано: к сей своей изветной челобитной Палеостровского монастыря Игумен Кирилл руку приложил.

На зади же челомбитной написано: 1700 года генваря в 11 день сие изветное челомбитье записать в книгу, а к Великому Государю к Москве, так же и в Великий Новгород к Преосвященному Митрополиту, писать не замотчав, и с сего челомбитья при описках послать списки, а обельных у Исакова, Мишку Петрова сыскать и по сему челобитью, о чем надлежит, расспросить; а буде их на Олонце нет и по них послать с Олонца нарочно кого пригоже.

И генваря в 13 день 1700 году обельные Коземка Исаков, да Мишка Петров Ключаревы сысканы, и в приказной избе перед Стольником и Воеводою перед Васильем Никитичем Зотовым, против изветного челомбитья Палеостровского монастыря игумена Кирилла порознь распрашиваны. А в расспросе Коземка сказал: в прошлом 1687 году, вор и церковной раскольник Емелька Иванов, сын втораго, к ним в Челмужский погост, до Палеостровского своего воровского приходу, не приходил, и крестьян их никого в воровской свой умысел не подговаривал; а Тихвина де и Вяжицкого монастырей вотчин, Шунского и Тол вуй ского погостов крестьян и Повенецкого рядку жителей он, Омелька, подговаривал, и к себе охочих людей, а иных и неволею збирал. И как де он, вор Емелька, воровским своим умыслом, с теми своими советники и с пришлыми ворами и раскольники, великим скопом и многолюдством, с ружьем, в Палеостровский монастырь приехали, из Монастыря де, со многими своими воровскими товарищи, в окольныя места, в Шунгу, и в Толвую, и на Повенец, он Омелька выезжал, и людей к себе волею, а иных и неволею сбирал, и живот всякой и хлеб грабил и в монастырь отвозил. И будучи в том Монастыре, оне, воры, Омелька с товарищи ево, монастырскую казну пограбили, и монастырь завладели, и святые церкви осквернили, и в олтаре жены их воровские со всякою скверностию жили, и из олтаря в сторону стену пробили и о самую стену нужник учинили. А недель с шесть они, воры, жили ль, и того де он, Коземка, не упомнит. И как де служилые люди из Великого Новгорода для поимки их, воров, посланы были, и услыша де их служилых людей приход, они, воры, Омелька с товарищи, забрав всякую монастырскую и постороннюю казну, из того монастыря выбежали на лес, в свои воровские прежние пристанища, где прежде того жили они и из которых мест в погосты, в Шуньгу и в Толвую и на Повенец выезжали; а в монастыре оставил товарищей своих, а каких людей, и сколько человек, и того де он, Коземка, не ведает; только де оставлено было людей мужеска полу и женска многое число; и те люди, запершися в монастырскую церковь в трапезу, и в трапезе и не дождав от служилых людей о поимке промыслу, все сгорели без остатку. И после де отъезду служилых людей, тот же вор Емелька с товарищи своими, из лесов, из воровских своих мест, в те же Толвуйский и Шунский погосты и на Повенец ездили, и во многих домех, по знакомству, были и приставали, а у кого имянно они, воры, приставали, и того де он, Коземка, не ведает. А к ним де в Челмужский погост они, воры, Емелька с товарищи, в то время не приезжали, и стану де им, ворам, они, Коземка с братьею и с племянники и крестьяне их, не держали, и в воровском их ни в каком совете с ними не были. После де первого монастырскаго и церковнаго пожегу, а за сколько времени, и того де он, Коземка, не упомнит, тот же вор Емелька со советники своими и с ворами, многолюдством, с ружьем, вышед из лесов, и пришли в Палеостровский монастырь другой раз. А товарищи де у него были собраны из тех же Шунского и Толвуйского погостов и из иных разных мест, да и пришлых де иногородных людей с ним было много. И игумена Пимена и многих старцев и служебников поневолили, и заковав, у себя в великой неволе и в мучении держали, а сами в том монастыре засели, и из церковного готового лесу и из старого хоромного строения острог с крепостьми сделали; и из того острогу в окольные места, для сбору людей и для всяких съестных и ружейных припасов выезжали, и тех людей, которые с ними не в совете, или кто учнет хотя малое с ними спорить, били и грабили; и советников своих и становщников к себе збирали. А кто имянны тех становщиков и советников их, и того де он, Коземка, не ведает, потому что то дело давное. И к ним де в Челмужской погост он, Омелька, из того Палеостровского монастыря, из острожку, многолюдством и с ружьем приезжал. А они де Коземка с батьею и с племянником, 5 человек, по высылке прапорщика Аникия Портновского, в то время, для допросу о крестьянах своих в церковном же расколе, были на Олонце. И приехав де он, Омелька с товарищи, в Челмужский погост, и церковь Божию пограбил, и местную икону Святых апостол Петра и Павла, и к ним старых выходов Евангелие напрестольное, а другое толковое, да апостол, устав, паслтырь, минею общую, шестоднев, да двои ризы взял и свез в монастырь; а служебник де новоисправленный выдрал; да в домех их, Коземка с братьею и племянники, они, воры, пограбили платье и книги домовые старые печати, пять книг, ружье и рыбу, и потому ж свезли с собою в монастырь же. И после де того Емелькина к ним приезду и грабежу немного спустя, приходил к ним в Челмужской погост из лесов товарищи и советник его, Емелькин, раскольник же каргополец Васька Быков; а их де Коземка с братьею в домех не было, а были на Олонце; и крестьян их Петрушку Титова, Алешку Гаврилова, да Петрушку Аврамова с невесткою, да Евдокимки Иванова с невесткою, да Бориса Аврамова двух дочерей малых в раскол подговорил. И собрався те их крестьяне с животишками, и взяв на берегу лодки, и съехали с ним с Ваською к Омельки ж, в Палеостровский монастырь. А те де их крестьяне сошли в тот монастырь без их ведома, и на то де воровство и на раскол они их не научали; и в самих де в них обельных раскольного учения не было и ныне нет; и стану де и приезду к ним и к крестьянам их им, ворам, не было. И как де по указу Великого Государя для поимки их, воров, посланы были с Олонца служилые люди, и они де воры и раскольники, из того острогу по служилых и понятых людех стреляли и многих побили до смерти, а иных ранили, и вымышленные гибели над служилыми людьми чинили, и у того острогу они, воры, протопопа Льва, что ныне архимандрит Лаврентий, ранили, и прапорщика Аникия Портновского убили, а подъячего Семена Ананьина, да посадского человека Прокопья Ростовцова ранили; а иных чинов сколько ранили и до смерти побили, и того де он не ведает, потому что де он тут не был. А дьякон Кирилл, что ныне в том Палеостровском монастыре игумен, во время монастырского взятья ушел; а для извету он на Олонце и в Великом Новгороде был ли, и того де он Коземка не ведает; а как они, воры, в том монастыре собрався жили, и в то время всякие монастырские заводы, и строенья, и кельи, и хлеб всякой, и сено, и в селе на речном острову хоромное строенье, и всякую монастырскую казну пожгли без остатку; а надостал, по многом своем воровстве, церкви Божии со всякою церковною казною пожгли ж, и Игумена с братью по неволи связанных сожгли ж, и сами все и их крестьяне згорели; а только де из тех воров немногие в то время из скопу вышли, а кто имяны, и которых мест жители, и где кто живет, и того де он не ведает. А их де из Челмужскаго погоста жителей, крестьян их, никто в то время не вышел. И с того де пожегу тот Палеостровский монастырь до конца разорился; и немного де спустя, того монастыря жители, которые от тех воров были в бегах, собрався и в том монастырском месте построились и сперва кельями, а после и церковь Божию построили и жить учали. А на лесах де, от того Палеостровского монастыря и от их Челмужскаго погоста в дальнем расстоянии, в прежних воровских раскольнех станех, прежнего раскольническаго учения пущие воры, Шунской дьячек Данилка Викулов, да повенчане Дениско Втораго с сыном своим Андрюшкою, да племянником Петрушкою, и с иными своими товарищи, Шунскаго и Толвуйскаго погостов и Повенецкаго рядку и иных многих мест с пришлыми многими людьми собрався, живут ныне великим скопом и заводом. А из их Челмужскаго погоста никого с ними ворами на тех лесах нет. А в Шунской де и в Толвуйской погосты и на Повенец они, воры, из тех лесов выезжают почасту, и всякие припасы в тех местах промышляют, и жилецкие люди, которые с ними в совете, их, воров, в домы к себе припущают, и всякими припасы их ссужают, а к ним де в Челмужской погост они, воры, не ездят потому, что де они Коземка с братьею и с племянники и крестьяне пристани им не дадут и понаровки не чинят; и для де того от них обельных на тех воров и извету нет, опричь первого их изветного челомбитья, что брат ево Ильюшка на Олонце, при Стольнике и Воеводе Князе Василье Долгоруком, подал на вора на Емельку Иванова с товарищи изветную челомбитную. А Шунскаго де и Толвуйского погоста и Повенецкаго рядку жители в городех воеводам и приказным людем на тех воров и раскольников извещают ли и понаровку ворам чинят ли, и того де он, Коземка, не ведает. А которые люди в тех местах живут с ними, ворами, в совете и в доме, и те де люди их воровскому раскольническому учению верят, и от Церквей Божиих отшетились и стоят в противности, и Святых Таин не приемлют, и к отцем духовным к покаянию не приходят. А кто имянны то все чинят, и того де он, Коземка имянно сказать не ведает, потому что де живут они в Шуньге за 30 верст, а от Толвуй за 20 верст, а от Повенца за 60 верст. А в нем де, Коземки, и в братии, и племянниках ево, и в крестьянах никакой противности церкви Божией нет, и в Церковь де Божию святых Апостол Петра и Павла у себя в приходе и инде они все приходят и Святых Таин причащаются; а отец де духовный после прежнего, который обдовел, Панфила Герасимова, ныне Вырозерской волости поп Юрье Леонтьев, и служит де он приезжая к ним в церкви Божии когда досужно, по праздникам и по воскресным дням и со всякими потребы в домы их ходит; а особого священника у них нет тому годов с пять для того, что де послан ставитца от них во священники в Великий Новгород с Вырозера дьячек Трофимко Макарьев, тому минуло с год, а поставлен ли он во священники или нет, того де им ныне не ведомо. А в прежнее Палеостровского монастыря разорение Шунскаго и Толвуйскаго погостов и Повенецкаго рядку жители, которые ворам и раскольникам советники, на подводах их, воров, возили, а кто имянны, и того он не ведает. А он де, Коземка, с братьею и племянники и крестьяне их Челмужского погоста их, воров, на подводах не важивали и совету с ними не имели; заказ де у них крестьянам своим учинен крепкой, чтобы они ворам и раскольникам стану и приезду отнюдь не держали, с ними не зналися, и для того де у них и десятники учинены. А церковь де Божия у них в Челмужском погосте не в запустении: коли де Вырозерскому попу Юрью от своей церкви с Вырозера выехать к ним нельзя, и у них де есть дьячек Ефремко Андреев; да иных грамотных людей из них есть же. И в церкви де Божии утрени, и часы, и вечерни говорят; а если поп Юрье приезжает, и тогда де он и литургию Божию отслужит А та де Вырозерская волость от их Челмужского погоста за 15 верст. А о ставленнике де, что послан от них ставитца в попа в Великий Новгород, выше сего от него, Коземко, сказано, и о том Преосвященному Митрополиту ведомо. А на Олонце де им и инде извещать было о тех вышеобъявленных ворах и раскольниках не для чего, потому что вышеписаннаго Омелькина приезду и грабежу от них, воров и раскольников, обид и по сие время не бывало, и к ним в Челмужской погост не приезжали.