Сборник - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Можно ли применительно к «длинному» XVIII веку говорить о едином европейском дворянстве, было ли у дворянства различных европейских стран и регионов достаточно общего, чтобы сделать возможными сопоставления между ними? [1] О возможности сравнения в истории вообще и сопоставительного изучения дворянства разных стран в частности см.: Leonhard J., Wieland Ch. (Eds.). What Makes the Nobility Noble? Comparative Perspectives from the Sixteenth to the Twentieth Century. Göttingen, 2011. P. 7–8; Confino M. Russia before the «radiant future». Essays in Modern History, Culture, and Society. New York, 2011. P. 119–122. Вопрос этот может показаться риторическим, но от ответа на него зависит и сама возможность – или невозможность – сравнивать образовательные идеалы дворянства европейских стран и созданные им в эту эпоху системы обучения.

Разумеется, мы не первые, кто ставит такой вопрос: начиная с Монтескье, Гизо, Токвиля и вплоть до Макса Вебера ролью дворянства в истории Европы интересовались очень многие. В их трудах вопрос о единстве европейского дворянства часто оказывался неразрывно связан с двумя другими: с вопросом о его происхождении, его романских или германских корнях и с вопросом о границах территории, которую мы готовы считать «Европой». Подъем экономической и социальной истории в XX веке поставил целый ряд дополнительных вопросов: о зарождении, развитии, хронологических и географичеких границах «феодализма», о характере отношений между крестьянами и сеньорами. При этом исходные проблемы ничуть не стали менее актуальными.

На протяжении последних десятилетий, впрочем, историография двигалась скорее к отказу от широких обобщений в сторону дифференциации подходов и более пристального изучения отдельных кейсов. Тем не менее потребность в обобщении как таковом никогда не исчезала, а сейчас, как кажется, опять приобретает особую актуальность – может быть, именно благодаря появлению большого числа специальных исследований. Можно отметить несколько вышедших в последние десятилетия монографий и коллективных трудов, среди которых наиболее систематической попыткой описания дворянства стал двухтомник под редакцией Хамиша Скотта [2] Приведем несколько примеров публикаций (в хронологическом порядке): Meyer J. Noblesse et pouvoirs dans l’Europe d’Ancien Régime. Paris, 1973; Labatut J. P. Les noblesses européennes de la fin du XV e à la fin du XVIII e siècle. Paris, 1978; Lieven D. The aristocracy in Europe, 1815–1914. New York, 1992; Scott H. M. (Ed.). The European nobilities in the seventeenth and eighteenth centuries. T. 1: Western Europe. T. 2: Northern, Central and Eastern Europe. London; New York, 1995; Dewald J. The European nobility, 1400–1800. Cambridge, 1996; Werner K. F. Naissance de la noblesse. L’essor des élites politiques en Europe. Paris, 1998. . Компаративный подход просматривается и во многих более специальных работах, посвященных тому или иному «национальному» или региональному дворянству, особенно если речь в них идет о XVII и XVIII веках. При этом само понятие дворянства, которое вошло в оборот и, как казалось, раз и навсегда закрепилось в результате трансъевропейской циркуляции понятий именно в период Нового времени, было вновь поставлено под вопрос некоторыми историками, изучавшими его происхождение [3] См., например: Schalk E . From valor to pedigree. Princeton, 1986. .

Что касается российского дворянства, то вопрос о самой возможности его сопоставления с дворянством тех или иных западных стран или с западным дворянством в целом стал предметом для самых разных, зачастую прямо противоположных суждений историков и, шире, всех, кто, начиная с XVI века, на этот счет высказывался, – западных и российских путешественников, писателей, философов, вельмож, политических деятелей. Среди историков этот вопрос ставили, с конца XIX века, А. В. Романович-Славатинский и В. О. Ключевский, а позже, во второй половине XX века, Марк Раев, Майкл Конфино, Роберт Крамми, Исабель де Мадариага [4] Укажем в качестве примера некоторые работы (в хронологическом порядке): Романович-Славатинский А. В. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870; Он же. Курс русской истории // Сочинения. Т. 5. М., 1958. С. 160–185; Ключевский В. О. Евгений Онегин и его предки // Сочинения. Т. 7. М., 1959. С. 408–422; Blum J. Lord and peasant in Russia from the 9th to the 19th century. Princeton, 1961; Raeff M. Origins of the Russian Intelligentsia. The Eighteenth-century Nobility. New York, 1966; Confino M . Histoire et psychologie: à propos de la noblesse russe au XVIII e siècle // Annales E. S. C. 1967. № 22 (6). P. 1163–1205; Becker S. Nobility and privileges in late imperial Russia. Dekalb, 1985. Ch. 1; Crummey R. O. Aristocrats and servitors. The Boyard elite in Russia, 1613–1689. Princeton, 1983. P. 168–174; Noblesse, État et société en Russie, XVI e – début du XIX e siècle. Cahiers du monde russe et soviétique 1993. № 34 (1–2), см., в частности, статьи: Confino M. À propos de la notion de service dans la noblesse russe aux XVIII e et XIX e siècles. P. 47–57; Raeff M. En guise de conclusion. P. 277–283; Madariaga I. de. The Russian nobility in the seventeenth and eighteenth centuries // Scott H. M. (Ed.). The European nobilities in the seventeenth and eighteenth centuries. T. 2. 1995. P. 223–273; Berelowitch A. La hiérarchie des égaux. La noblesse russe d’Ancien Régime (XVI e —XVII e siècles). Paris, 2001. Нужно добавить также исследования рано ушедшей Мишель Ламарш-Маррезе: Lamarche-Marrese М. A woman’s kingdom. Noblewomen and the control of property in Russia 1760–1861. Cornell, 2002, и «The poetics of everyday behavior» revisited. Lotman, gender, and the evolution of Russian noble identity // Kritika. 2010. № 11 (4). P. 701–739.