Клиффорд Фауст - Великий торговый путь от Петербурга до Пекина [История российско-китайских отношений в XVIII–XIX веках]

Изначально настоящий труд замышлялся как общее исследование российских отношений с Китаем на протяжении трех завершающих четвертей XVIII столетия. Приступая к работе, автор намеревался изучить весь спектр событий и отдельных эпизодов в общении двух народов, в том числе на дипломатическом, деловом и культурном поприще. Китайские прямые и ответные действия предстояло подвергнуть рассмотрению в контексте прямых и ответных действий русских участников отношений. Целью при этом ставилось достижение исторического «синтеза» этих различных по тому же историческому опыту обществ, представители которых вступают в общение. От такой изначальной цели, однако, пришлось отказаться в процессе настоящего исторического исследования. Совсем иной набор предметов исследования пришел на смену тех целей, с которыми автор приступил к делу.

Автору казались важными не сами отношения между этими двумя обществами, их государственными и торговыми представителями, хотя у такого общения на самом деле возникали захватывающие, причем иногда вызывающие восхищение эпизоды, а историческая динамика знакомства двух народов как представителей мира Востока и Запада. Попытка обнаружения смысла как такового в поведении двух народов и описания их обоих со знанием дела оказывается в лучшем случае неудачной. Пришло решение сосредотачиваться прежде всего на России, действиях и решениях русских представителей, а также их устремлениях и динамике российской экспансии.

Основной акцент в российских торговых отношениях с китайцами появился только в процессе исследования. И теперь можно с большой уверенностью утверждать, что в эти первые годы общения русских людей с китайцами ведущей целью большинства их, как представителей государственного, так и частного сектора, считался торговый обмен. Все остальное считалось второстепенным. Тем не менее на торговле, объем которой вырос в XVIII столетии, самым пагубным образом сказалось множество факторов и моментов далекого от экономики свойства. Решениями, принятыми в Санкт-Петербурге, и договоренностями, согласованными российскими и китайскими дипломатами, а также придворными вельможами, не только регулировались, но и время от времени диктовались обстоятельства, сроки и объемы торговли. Такие вопросы, как прохождение границ, обращение с беглецами и переселенцами, пересекавшими установленные границы, обеспечение жильем русских священников и студентов в Пекине, а также определение порядка обмена дипломатической корреспонденцией, в тот или иной момент становились причиной приостановления отношений между Россией и Китаем. Соответственно, всегда тормозился и торговый обмен. Иногда торговля прекращалась на несколько лет. Притом что такие не относящиеся к торговле ситуации прекрасно известны историкам, о них практически ничего не известно обывателю. В этой связи российская торговля с Китаем в настоящем труде рассматривается в контексте не имеющих отношения к торговле событий, решений и факторов.

Русские люди отправились в Китай ради обмена товарами в расчете на прибыль. И государственный чиновник, и купец-единоличник видели в этом предприятии один только барыш. К середине XVIII столетия их усилиями Российскому государству досталась монополия над сбытом разнообразных товаров на территории Китая, а в китайской столице за ним оставалась вся внешняя торговля. Купцам-единоличникам (после 1727 года) осталась одна только приграничная торговля. Таким образом, российскую торговлю с Китаем следует рассматривать как случай соперничества между полной государственной торговой монополией (иногда монополия осуществлялась представителями исключительно государства, а временами ее поручали частным предпринимателям) и частными лицами. При всем при этом такое соперничество в китайской торговле не следует считать исключительно русским изобретением в хозяйственной деятельности государства XVIII столетия. Вполне естественно, что практически все описанные в настоящем труде моменты касаются всей истории хозяйственной деятельности России в XVIII веке. Однако китайская торговля по многим параметрам представляется случаем особым: огромная удаленность, неизведанная страна, высокий риск убытков, жесточайшее государственное регулирование, а также участие в деле особого рода торгового люда (как государственной принадлежности, так и из частного сектора). После заключения Кяхтинского договора (1727) вмешательство Российского государства в торговлю с Китаем выглядит напористым и постоянным. Другими словами, в политике государства и государственном регулировании упор делается на собственных монополиях и частной торговле. Упор в таком деле требует объяснения с точки зрения изменений в административной и управленческой структуре одновременно в самом Санкт-Петербурге и в Восточной Сибири, затрагивающих торговлю.