Андрей Кашкаров - Феномен гносеофобии в церкви Ингрии. К 500-летию Реформации

Действующий призыв, оформленный с соответствующим талантом, действительно привлекает в эту церковь десятки (в год) людей, даже с учетом ее лютеранских традиций.

С другой стороны, между тем, что говорится в храме, и тем, как ведут себя люди, существует большое противоречие. Любая идеология, в том числе церковная на примере ЕЛЦИ – путь к разделению. Именно поэтому такие церкви не могу договориться между собой и «делят» прихожан. Где есть ум, там нет единства, и быть не может.

Говорят, что единство только в любви. Реально происходящая атомизация общества свидетельствует об отсутствии в нас любви. Казалось бы, церковь как раз то место, где и должна происходить любовь. Именно здесь, в церкви Ингрии должны быть люди, не номинально проповедующие любовь (в том числе к ближнему), то есть, предполагается, что пасторат ЕЛЦИ некая особая каста в смысле высокоморальных и высококультурных лиц. На деле мы сталкиваемся с обратным – там просто люди со всеми достоинствами и недостатками. И они создали «свою церковь». Для кого? Для себя. Такой вот дурно управляемый коммерческий проект. Если бы это было не так, то они украсили бы собой другие уже созданные церкви лютеранской традиции. Но они их не принимают… Не слишком ли много противоречий, на которые нет объективного ответа. Отвечают же они примерно так – это не вопросы душепопечения. И все. Остальное каждый домысливает в силу своей испорченности и образовательного уровня.

Почему же церковь Ингрии не производит этой, декларируемой в Слове любви в людях, а наоборот, часто производит ненависть или презрение к иным? Да потому что она построена не на любви, а на идее любви. В церкви то же сообщество эгоистов. Это хорошо видно на примерах Кугаппи, Лаптева, Иванова, Саволайнена, сбежавшего в Финляндию, Хуттера, Андреева, лишенного сана и организовавшего в отместку собственную церковь и многих других пасторов и диаконов этой замечательной «церкви», паразитирующей на лютеранской традиции.

Чему удивляться, потому что мы все такие. Где других взять?

И вот уж точно, чем эта религиозная организация не привлекательна, так это культурным пластом, основанием для самоидентификации: «я лютеранин, я русский или не русских (возможны варианты), я знаю, кто я – я не потерянный, я спасенный». Номинальное обозначение этого посыла на практике не выдерживает никакой критики.

Уровень профессионализма – тоже. Есть у них Дарья Шкурлятьева из отдела по связям с общественностью. Профессиональный уровень самостийного журналиста с претензией на высокую компетентность. Для людей, имеющих познания в этой области, опыт и возможности сопоставления, сравнения различных компетенций, суть Шкурлятьевой видна и очевидна.

Повторимся. Говоря о церкви как элементе самоидентификации, мы обосновываем мнение, что человек ищет систему, в которой комфортно и безопасно. В результате, входя в общество «единомышленников» получает определенность, уверенность. Ну, так это происходит в любой религиозной организации – выбирайте любую, к примеру, православную традицию, она русским ближе всяких иных.

На проповедях в церкви Ингрии вы постоянно можете услышать о вашем грехе, отсюда возникает осознание чувства вины. Пасторат это умело использует. Раньше этому вовсе не учили в церкви Ингрии. Теперь же существует особый модуль «рост церкви», на котором студентов и пасторов (пасторские семинары) обучают именно таким приемам. Возбуждать чувство вины для всех. Это помогает управлять людьми, ведь управлять можно только виноватыми.

Впрочем, эта задача не оригинальна, и не является ноу-хау ЕЛЦИ, такова задача и потребность любой идеологии. Но сказанное еще подтверждает, что в церкви Ингрии вряд ли можно встретить некие особо одухотворенный коллектив или хотя бы людей, стремящихся к совершенству (в контексте жизни без греха). Скорее в точности до наоборот: концепция учения такова – грешите и кайтесь, и прощены будете, господь всех любит и всех простил, всем даст прощение, за вас умер Христос.

Как уже было отмечено в начале нашего повествования, мы не ищем проказы или ереси в учении. Противоречия нет. Мы показываем, что церковь Ингрии суть религиозное учреждение, задуманное людьми, управляемое людьми, и это управление далеко от безгрешности, как и все людское, но здесь в ЕЛЦИ даже не стремятся что-то к лучшему менять – «и так сойдет».

И, поскольку люди, представляющие пасторат и в общем смысле руководство церкви Ингрии, используют те же методы, что и любая иная идеология, то церковь Ингрии следует рассматривать как учреждение, созданное для управления людьми. Как заметил один высокопоставленный член этой «церкви», ЕЛЦИ это даже не церковь, это проект, причем проект коммерческий и плохо управляемый. Хотя и имеющий внешние (формальные) признаки церкви.