Иван Африн - Критика психологической толерантности

Возвращаясь же к Базарову, мы можем констатировать, что его тактика перевоспитания вечно юного принца показала свою неоправданность и гибельность для героя, символизирующего интровертное мужское сознание. Вообще стоит отметить, что тактика перевоспитания в поведении Базарова ( которая в данном случае роднит его с героем фильма Ларса Фон Триера «Антихрист ») наблюдается не только лишь в отношении с вечно юным принцем. По отношению к аниме – Одинцовой, отцовскому архетипу Базаров ведет себя примерно также. При соприкосновении с данными психическими фигурами Базаров ведет себя примерно также, стараясь перевоспитать их. Посему мы можем сказать, что Базаров хоть и имеет сходство с Онегиным и с Печориным ( который с точки зрения данного исследования является единственно здравым персонажем отечественной литературы – символизирующего мужское сознание ), но в тоже время очень серьезно отличается от них. Отличает его в первую очередь излишняя гуманность – то есть подход, который мы именуем, как психологическая толерантность по отношению к архетипам, несущим личности патопсихологические энергии. Все это заканчивается тем, что фигуры коллективной психики уничтожают героя, вытесняя его из пространства, лишая его энергии, за счет которой они сами начинают действовать. Переводя на язык действительности, мы можем сказать, что архетипы коллективной современной психики при гуманном отношении к ним расщепляют истинную личность, порабощают ее и используют ее в своих целях, реализовываясь с помощью порабощенной личности. Сам же человек, как неповторимое индивидуальное начало в данном случае гибнет и становится лишь рабом архетипов современной коллективной психики, воплощая через себя их волю, которая приводит к стагнации психическое пространство, потому как единственной волей данных архетипов является желание неограниченной власти над субъектом и над самим психическим пространством, которое в случае захвата над собой власти перестает развиваться и чахнет. Это ощущение гибельного, мертвого пространства прямо витает в воздухе концовки романа «Отцы и дети». И конечно же стоит отметить, что такой гибельности самого пространства явно не чувствовалось в «Герое нашего времени» и «Евгении Онегине», но особенно подчеркну, с моей точки зрения гибельности пространства не было рядом с Печориным, который как волк очищал пространство от психопатологий. Пусть он сам до конца не мог развиться в силу объективной причины – он не обнаружил того психического пространства где бы он смог воплотить себя. Однако, не реализовавшись сам, он выполнял другую миссию – очищал само психическое пространство от психопатологий, в результате чего оно могло существовать дальше.

А вот Базаров и особенно Ставрогин ( символизирующего широко распространенный в современности огуманизировавшихся мужчин ) помочь пространству не смогли и в первую очередь из – за той самой психологической толерантности, которая получило свое широкое распространение благодаря современной мировой культуре, сформированной вокруг алхимии, христианства, как психического феномена, дионисийтсва, индуизма, прочих мировых религий и, на мой взгляд, в первую очередь благодаря активной деятельности и взаимодействию между собой Российского, Американского, Французского, Английского бессознательных измерений. Вновь хочу отметить, что все вышеперечисленные матриархальные психические пространства своей деятельностью деформировали не матриархальные психические пространства, дискредитировав их особенно в глазах тех людей, которые нуждаются в связи с не матриархальными психическими феноменами.

Попробую теперь привести пример деформации буддизма, который, как и христианство в данном исследовании рассматривается, как психический феномен, провозглашающий определенные психические установки для человеческой психики, после чего основная часть данной работы закончится.

Во – первых принято считать, что буддизм это философское, религиозное, духовное ( как кому больше нравится ) учение, которое должно жить, развиваться без агрессии, ярости. Понятное что это мнение, сформированное уже деформированным взглядом, заставляет человека, живущего по буддистским канонам отказаться от агрессии, ярости. Но как тогда быть с Ашокой ( которого зачастую именуют воином Будды ), принесшего Буддизму его золотой век? Перед тем, как принести золотой и мирный век Буддизму, Ашока уничтожил всех тех, кто мешал целостности буддистского государства. Таким образом, на символическом уровне, мы можем говорить о том, что прежде чем принести мир и процветание буддизму, как психическому феномену на уровне государства Ашока жестоко уничтожил патопсихологический материал, тормозивший создание единого и целостного государства. Символично и то, что не централизованная Индия ( какой по факту она является и теперь и ничего связанного с Буддой там нет и никогда не было, кроме его рождения там ) времен Ашоки была раздроблена именно матриархальным Индуизмом в многочисленных своих проявлениях, которые все как один отрицают власть центра и верят только в свою, подрывая всю духовную идею государства ( а государство с символической точки зрения указывает на целостность ). Символично и то, что не желание быть централизованным, то есть целостным с психологической точки зрения свойственно и России, как психическому организму. Матриархальные архетипические энергии, захватывающие власть над определенной группой людей по территориальному признаку ( в результате чего появляются определенные кланы, роды ) не желают нормальной взаимосвязи, с другими архетипами порождая целостность, границы и нечто новое. Они жаждут, правит своим мини участком и порабощать иные ( как в той же самой Индии или России, до Рюриковских времен, что в очередной раз указывает на матриархальную психическую сущность России) и на этом все. Здесь в очередной раз мы видим Дионисийскую кашу – бесконечное количество архетипических энергий раздроблены, воют между собой и захватывают человека в свои сети, делая его одержимым. Примерить эти, нецелостные по своей сути архетипические энергии может быть и нельзя без уничтожения их, либо подавления их патопсихологического ядра. Ашока собственно это и сделал. Однако по абсолютно не логическим причинам, рассматривая его фигуру, его воинственность, агрессивность, яростность современные культурологи, гуманисты забывают и не рассматривают вовсе либо показывают эту воинственность, как ошибку, за которую потом очень сильно себя внутри корил Ашока. Это и есть деформация и дискредитация агрессии, ярости как психического феномена. Во – первых корить себя за уничтожение патопсихологического явления человеку не за что. Страдания, как системообразующий психический феномен – это ярлык современного христианизированного взгляда, который без страданий в принципе существовать не может, потому – как страдание – это вечная страсть расщепляющая целостность, заземляющая и не дающая идти дальше. Во – вторых агрессия Ашоки имела четкие границы – после уничтожения патопсихологического материала на уровне государства, то есть раздробленных королевств, проповедующих различные формы Индуизма, она закончилась. Сей факт в очередной раз говорит о том, что психические феномены не матриархальных психических пространств имеют четкие границы и не стремятся порабощать человека, а являются лишь звеном целостного, поэтапного развития к которому стремится психическое пространство. Таким образом, после выполнения собственной миссии ( как в данном случае агрессия, ярость воина Будды – Ашоки ) психический процесс не матриархального психического пространства передает эстафету иному ( Несомненно, что в христианстве, которое рассматривается здесь, как психический феномен такой преемственности нет, подтвердить это можно тем, что Мессия явился один раз и навсегда и другого не будет. Затем он явиться еще раз, а вот человеку уже не к чему стремиться, он лишен развития, он может лишь ждать второго пришествия, но искать ему нечего, ибо мессия уже дал все, что нужно. ).