Виктор Ильин - Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. Монография

Движение суть изменение вообще, в то время как развитие – направленное поступательное изменение. Развитие характеризуется векторностью, восходящей качественной преобразовательностью. Какую способность приписать материи в смысле атрибутивном? Ответ упирается в диспозиции. Научные, опирающиеся на опыт суждения, связаны с конкретным вселенским локалом; говоря прямо, научное знание антропоморфно. В нашем человеческом локале реализовался вариант направленной, качественно прогрессивной картины. Актуально освоенная материя упорядочена по восходящим организационным уровням – просматривается векторная динамика от простого к сложному, от низшего к высшему.

Если исходить из необходимости привязки положений знания к наличному обстоянию дел, атрибутом материи следует считать развитие. Если же проблематизировать репрезентативность имеющейся ситуации, ее экстраполируемость на материю в целом, в качестве атрибута материи возможно принимать движение. Суть в исходной позиции, с какой онтологией – актуальной или потенциальной – связывать знание. В зависимости от решения будут выстраиваться концептуальные линии.

Исторически первично прорабатывался вариант приписывания в качестве атрибута материи движения. Соответствующую фигуру в доктрину ввел Толанд, развенчавший деистическую платформу мистического первотолчка. Характерный порок позиции, лишающей материю способности самоизменения, состоит в сугубой искусственности моделирования двух моментов: а) состояния абсолютного покоя материи; в) вмешательства высшей инстанции, выводящей материю из этого состояния.

Камнем преткновения оказалась проблема: в каком месте пространства располагаются часы, показывающие богу, когда сообщать материи движение.

Начиная с XVII в., таким образом в материализме укоренилось понятие движения как атрибутивного свойства. В последующем оно было обогащено концепцией форм движения.

Формой движения материи именуется качественная общность природных объектов, удовлетворяющая однотипным законам, правилам организации. Форм движения материи множество. Основные – механическая, физическая, химическая, биологическая, социальная. Формы движения материи интегрируются в усеченную пирамиду. В пользу такой геометрической фигуры говорит следующее:

• пирамидальность: в основании с теоретико-множественной точки зрения располагаются более представительные ассоциации объектов, количественно истончающиеся с приближением к вершине;

• усеченность: полагать, будто пирамида реально достроена доверху, означает приписывать антропному типу вселенской организации некоторый выделенный («высший») в эсхатологическом измерении статус. Любой эсхатологизм, финализм, однако, в случае неисчерпаемой материи выглядит мистическим, нерациональным;

• транслируемость: свойства форм движения передаются по восходящему вектору от основания к вершине; выше расположенные формы отвечают законам нижерасположенных форм (естественная преемственность в мировой эволюции);

• отсутствие редукции: свойства форм движения не передаются по нисходящему вектору от вершины к основанию; свойства вышерасположенных не определяются свойствами нижерасположенных форм (качественная несводимость уровней организации – химизм не сводится к физикализму, биологизм – к химизму, социологизм – к биологизму, хотя над ним надстраивается);

• нежесткость последовательности расположения форм одна за другой; в любом месте сцепка может быть разъята, дополнена иной конфигурацией уподобливаемых объектов (идеи географической, кибернетической, космической форм).

Сказанное на специально-научном и методологическом языке с большой долей адекватности позволяет утверждать: живая природа не создается (кем?) извне по типу предметов искусства; она формируется по конструктивным законам самопрогрессивного автоморфичного созидания. Не креационизм, а естественно-исторический эволюционизм, – специфические акты творческого субстратного асимметричного самопреобразования решают все. На этом основании дискредитируется, с одной стороны, редукционистско-механистическое отрицание «живой материи» (от Декарта до Канта), с другой стороны, оппонирующее ему виталистическое утверждение энтелехии (от Аристотеля до Дриша).

Предметы природы не есть дериваты «целей природы»; не будучи «целями», они не допускают и собственной трактовки в пределах целевого суждения – суждения о создании предметов в качестве «цели природы». В природе целей нет; есть целесообразность, доказывающая существование не творца, а творчества в эволюционной естественноисторической автокаталитической самоорганизации.