Тобиас Эш - Код самоисцеления. Как голова может вылечить тело [litres с оптимизированной обложкой]

С приходом христианства ответственность за здоровье была отдана на откуп высшим силам: божественного творения нельзя было касаться и, в конечном итоге, понимать его. Болезнь представлялась наказанием за грехи, что едва ли оставляло место для развития медицины. Скромная жизнь была единственным способом достижения здоровья; страх перед хворью воспитывал в человеке смирение и заставлял отрицать искусство жизни, о котором говорили в Античности.

Однако в Средние века начался медленный подъем фармацевтики. Ирония судьбы состоит в том, что это происходило под покровительством Церкви. Скрытое за толстыми стенами монастырей, искусство лечения травами распространялось по Средиземноморью, где в храмах и обителях все чаще разбивались аптекарские сады и огороды. Из травного учения, например авторства некой Хильдергарды Бингенской [17] Немецкая монахиня, настоятельница-аббатиса бенедиктинского монастыря Рупертсберг, который был построен под ее руководством. (1098–1179), с течением времени возникла не только монастырская медицина, но и алхимия, а еще позже – в связи с поднимающими голову естественными науками – первые зачатки биохимии и ранней фармацевтики. Пока монахи превозносили искусство пивоварения, монашки заботились о развитии монастырской медицины. Без комментариев.

Хильдергарда Бингенская особенно усердно насаждала учение Галена. Нечто похожее мы находим в XVI веке у швейцарского естествоиспытателя Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, более известного под именем Парацельс (1493–1541). Он описывал зависимость между Medicus , ответственным за проведение медицинских процедур и терапии, и Archaeus [18] Человеческая сущность, по Парацельсу, включает 7 элементов, в том числе и так называемый archaeus (электромагнетическое тело, дающее фосфористый свет; начало, без которого физическое тело не может ни существовать, ни двигаться). . Понятие Archaeus соответствовало «внутреннему врачу», некой самоорганизующейся силе, которая – по Парацельсу – обладала связью с тонкими или нематериальными сферами. Здесь подразумевалось, конечно же, то, что мы сегодня называем сознанием или духом, – концепция, не существовавшая в нынешнем виде на территории тогдашней Европы. Однако подобное мировоззрение держалось достаточно долго. В работе под названием «Лечение порядком» авторства Себастиана Кнайппа [19] Немецкий католический священник, автор методики водолечения. (1821–1897) всплывают такие же аналогии.

Все эти тенденции объединяло то, что лечение шло рука об руку с допущением о наличии регуляционных процессов. Оно было динамичным и в обычных условиях стремилось достичь равновесия, то есть здоровья, на которое мог оказать влияние сам человек. Когда эта естественная тенденция уже не оправдывала себя или силы саморегуляции исчерпывались, можно было просить о воздействии извне. У Рудольфа Вирхова (1821–1902), основоположника теории клеточной патологии в медицине, также можно найти идею о саморегуляции, при которой болезнь возникала из-за перегрузки сил организма, но это представление выпало из поля зрения медицины в процессе развивающихся естественных наук.

Решающая веха была установлена уже при Рене Декарте (1596–1650), влиятельном французском философе. Если до этого человек воспринимался как единство тела и духа, то Декарт провел границу между «Psyche» и «Soma» (душой и телом), что имело роковые последствия. Это чисто умозрительное деление спровоцировало начало нового дискурса, в том числе в теме здоровья. Подобные теории должны представляться нам распахиванием дверей, за которыми скрыты незамеченные возможности и множество невообразимых идей, однако играми разума дело не ограничилось. Со временем идея о двух разделенных категориях укрепилась так сильно, что дуалистичный взгляд все больше насаждался в научной среде и в быту и в конечном итоге прочно закрепился и в той, и в другой сфере. Так что в определенной степени декартовская сила воображения обрела независимость и самостоятельность.

Насчитывающее не одну сотню лет научное знание о неделимой связи между душой и телом (сегодня с некоторыми усилиями оно снова возрождается в понятии психосоматики, однако, к сожалению, всегда в контексте болезни) постепенно было потеряно для широких кругов населения. Это случилось прежде всего благодаря победному шествию современных естественных наук, которое началось с XIX века. Не кто иной, как сам Александр фон Гумбольт (1769–1859) ввел в науку принцип взаимопереплетения, поскольку он рассматривал всех живых существ как один большой организм (что указывает на удивительные параллели с буддизмом). Однако его настойчивые порывы, направленные на объединение различных научных дисциплин, не привели к повторному воссоединению души и тела. Английский исследователь, ученый и естествоиспытатель Чарльз Дарвин (1809–1882) понимал под часто цитируемой фразой survival of the fittest выживание не самого сильного, а наиболее приспособленного, но это не привело к тому, что люди стали определять здоровье как самозапускающуюся реакцию приспособления.