Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

Дружба — дело сугубо личное, и в какие бы формы она не выливалась, общественные интересы это никоим образом не затрагивает. Повлиять на нее со стороны государства с целью ее улучшения нет никаких возможностей. Потому теория дружбы не слишком и нужна. Единственный способ сделать что-нибудь полезное в этой области — отразить наилучшие образцы дружеских отношений в искусстве, чем искусство и занимается: «Три товарища» Э. Ремарка, «Три мушкетера» А. Дюма.

Любовь, в отличие от дружбы, до недавнего времени вызывала острый общественный интерес. Но только по той причине, что она неразрывно связана с внебрачным половым актом, который, в свою очередь, тянет за собой шлейф самых серьезных последствий: тут и невозможность выйти замуж, и стабильность семьи, и рождение ребенка, не имеющего отца. В последние десятилетия к половой связи вне брака общество начинает относиться все более безразлично, именно потому интерес к любви падает. Полагаю, уже в нашем веке он упадет до нуля.

Обратите внимание, сколь мало пишут про любовь супружескую, которая в первые месяцы может быть не менее пылкой, чем у жениха с невестой. И даже когда ее описывают, то при более внимательном рассмотрении выясняется, что нужна она лишь для оттенения, для лучшего понимания любви внебрачной. В «Анне Карениной» Л.Н. Толстой довольно много места уделяет отношениям Китти и Левина. Но представить себе роман без этой линии вполне возможно, а вот представить роман, где одна только законная супружеская любовь и рядом никакой другой любви — весьма затруднительно.

Казалось бы, не все ли равно, какую любовь описывать: супружескую или внебрачную? И в том, и в другом случае в центре внимания — сексуальные отношения, всегда вызывающие гарантированный интерес читателя. Размолвок и непониманий у молодых супругов ничуть не меньше, чем у влюбленных, которые видятся куда реже. Тем не менее, общие объемы текстов про любовь супружескую и внебрачную просто несопоставимы.

Причина равнодушия художественной литературы к супружеским нежностям в том, что они не порождают никаких важных для общества последствий. Истории о том, как супруги ссорятся и мирятся, страдают от разлук и наслаждаются в объятиях друг друга, никого не интересуют, если только их раздоры не ведут к разводу или к связям на стороне.

Любовь по книжке

При анализе конкретных любовных историй на предмет их соответствия или несоответствия теории не надо забывать следующее: любовь, как и всякое другое явление, обладает способностью самостоятельного развития в истории.

Все обычаи, нормы поведения, моральные законы возникают в человеческом обществе небеспричинно, но со временем, войдя в привычку, прочно укоренившись, они начинают развиваться и жить относительно самостоятельной жизнью, порой далеко уходя от того, что их породило.

После того, как любовная литература получила широкое распространение, сложилась точка зрения, что любовь — это чрезвычайно важное для молодого человека занятие в жизни, свидетельствующее о благородном характере и возвышенных интересах. А потому влюбляться стали не только под действием половых гормонов, но и следуя принятым в обществе правилам.

Любовь «по книжке» хорошо описал еще В.Г. Белинский: «Поэзия говорит, что любовь есть душа жизни: итак — надо любить! Силлогизм верен, само сердце за него вместе с умом! И вот наш идеальный юноша или наша идеальная дева ищет, в кого бы влюбиться. По долгом соображении, в каких глазах больше поэзии — в голубых или черных, предмет, наконец, избран. Начинается комедия — и пошла потеха! В этой комедии есть все: и вздохи, и слезы, и мечты, и прогулки при луне, и отчаяние, и ревность, и блаженство, и объяснение...» {249}

«Есть люди и в наше время, которые готовы уверить себя в каком угодно чувстве и которые никогда не будут иметь благородной смелости сознаться перед самими собой, что их чувство у них не в сердце, не в крови, а в голове и фантазии. Они думают, что изменить раз овладевшему ими чувству постыдно, и целую жизнь натягиваются, силой воли, чтобы держать себя в этом чувстве. А force de forger ... {250}— и их вымышленное чувство в самом деле дает им призраки радости и тоски, как будто бы это и действительное чувство. Бедняки рисуются перед самими собой и не нарадуются своей глубокой и сильной натуре, которая если полюбит раз, то уж навсегда, и скорее умрет, чем изменит своему чувству» {251}.

Желтков со своим гранатовым браслетом здесь как на ладони — задолго до рождения Куприна! Если начать анализировать его любовь с конца, как оно обычно и делается, то неизбежно приходим либо к теории идеала, либо к влечениям душ. В самом деле, человек влюбляется в красавицу из высшего круга, к которой — он прекрасно знает об этом — никогда не сможет даже приблизиться, и умирает, написав в предсмертном письме: «Да святится имя твое!». Ну как же тут обошлось без идеального образа? Однако если рассматривать эту историю любви в развитии, то ни к душе, ни к богу, ни к ангелам прибегать совсем не обязательно.