Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

Свои основные теоретические позиции — как надо изучать любовь — Рюриков, как и в «Трех влечениях», излагает сумбурно, путано и противоречиво. Повторив высказанную там смелую мысль о том, что любовь — это и внутренняя тень человека, и «тень» среды, он продолжает далее: «Нынешние воздействия на любовь идут по двум руслам: первое — это влияния базовых принципов, на которых стоит общество, второе — влияние, которое несет с собой рост городов (урбанизация) и научно-техническая революция. Базовые принципы общества благоприятны у нас для любви. Умирание собственничества, ликвидация социальной несправедливости, угасание женского неравенства, развитие нового, социалистического гуманизма, рост духовной культуры людей — все это делает почву для любви семьи более плодородной» {212}.

«Базовые принципы общества» — выражение довольно неуклюжее. В общественных науках есть устоявшаяся терминология, и надо ею пользоваться. Следующая фраза у Рюрикова либо грамматически неправильна, либо бессмысленна: умирание, ликвидация, угасание базовыми принципами быть не могут.

В теоретизированиях о сущности любви у Рюрикова мирно соседствуют в качестве основных причин и телепатия, и научно-техническая революция, и духовная культура, и адреналин в крови.

Предположим, кто-то взялся изучать, ну, скажем, агрессивность, проявляемую некоторыми людьми в межличностных отношениях. И написал: «Агрессивность — это особая сила, которая проникает в человека, завладевает сначала его подсознанием, а потом и всей душой, рождает в нем импульсы злобы к своему ближнему, резко переменяет все отношение к людям, вещам, миру. Управляя человеком, агрессивность в то же время испытывает на себе влияние базовых принципов, на которых стоит общество: социальной несправедливости, эксплуатации масс; на агрессивность, проявляемую человеком, влияют также урбанизация и научно-техническая революция, ведущая к безработице».

Любой мало-мальски понимающий в философии человек отозвался бы об этой галиматье примерно так: хотя некоторые соображения, например о влиянии социальной несправедливости и безработицы на рост агрессивности где-то в чем-то отчасти верны, в целом — примитивная болтовня.

Ну а почему половая любовь — влечение к одному и только одному человеку? Опять же один раз, опять же мимоходом Рюриков ставит этот вопрос и опять же увиливает от ответа. «Любовь действует... как огромное увеличительное стекло, которое резко меняет зрение человека. Она выбирает из массы людей одного человека, рывком приближает его и гигантски увеличивает его значение. Теперь он равен миллионам людей, один занимает в душе столько места, сколько остальные миллионы.

Но почему так бывает, откуда берутся такие ощущения? Ответить на это можно, наверное, только приблизительно, сравнением. Все мы знаем, что, когда человеку смертельно хочется есть, другие его ощущения гаснут и чувство голода гигантски вырастает, заменяет собой весь мир. Любовь — тоже голод по человеку, чувство невероятной внутренней необходимости в нем» {213}.

То, что любовь гигантски увеличивает значение одного человека, все мы и так хорошо знаем. Хотелось бы знать: почему ? Потому, что любовь — это голод по человеку. Хорошо, но только теперь надо бы объяснить, откуда берется такой голод. Однако на самом интересном месте объяснение прерывается.

Теперь о телесных страстях в любви. Нельзя сказать, что этого вопроса Рюриков не касается. Целые главы посвящены у него борьбе с ханжами и горе-теоретиками, которые норовят представить любовь бесплотным чувством. Можно только приветствовать его здравые и смелые для 60-70-х годов прошлого столетия суждения: «Как голод ввергает человека в дистрофию, парализует его духовную жизнь, заставляя думать только о еде, так и секс-голод смещает всю систему ценностей, ведет к духовной дистрофии, к болезням» {214}.

Все это верно, да только немного не о том. Рюриков доказывает, что любовь и телесное влечение неразделимы, что свойственная влюбленным людям жажда полового общения — дело вполне естественное, нравственное и ничуть их не унижающее. Но он не объясняет, откуда в них берется столь активное стремление и вообще какую роль в возникновении любви играет половая потребность. Судя по тому, что он пишет про пружины, — никакой.

При родовом строе, как признает Рюриков, женщину и мужчину связывал простой эрос: мимолетные желания, легкая смена партнеров. Потом человек духовно усложнился, «поднялся на новые ступени этического и эстетического развития, его естественная природа потянулась к гармоническому укладу жизни». Что еще? Да, «отчасти, в цепи других причин, психологическое противодействие животному отношению к женщине». И как результат — появление у некоторых людей неуемного стремления к поцелуям с определенным лицом, к объятиям и всему остальному, что за этим следует. Объяснить бы надо. Кстати, чтобы предупредить объяснения, вытекающие из соображений эстетики, стремления постичь душу другого и т.п. Что будет, если обнаружится, что один из любовников к половому акту не способен? Долго продержатся их страсти?