Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

«Любовь — чуть ли не единственное сейчас (кроме материнских и детских чувств) родовое чувство человека. Другие чувства — уважение, ненависть, приязнь, презрение — больше зависят от “родовых” позиций людей, они меньше, чем любовь, настроены по “родовым” камертонам» {205}.

Если любовь — родовое чувство, то, по здравому размышлению, обнаружиться оно должно было именно тогда, когда человек был «”чисто” родовым существом», то есть «на заре родового строя». Однако при родовом строе любви не было, в чем признается сам Рюриков: «При родовом строе, когда мужчина и женщина были одинаково равны и одинаково свободны, их связывал простой эрос» {206}. Признается — и спокойно проходит мимо этой бьющей в глаза несообразности.

Предположим, некто написал на одной странице своей книги: «Материнское чувство — это родовое чувство для человека. Оно свойственно каждой матери при любом общественном строе и во все времена». А затем на другой странице: «Материнское чувство возникает у человека в результате его духовного усложнения, подъема на новые ступени этического и эстетического развития». Абсурд! Вопиющее противоречие. Наверное, Рюриков тоже так скажет. Но вот читаем у него (в одной и той же книге): «Любовь — чуть ли не единственное сейчас родовое чувство ...» и на другой странице: «... рождение любви ... могло — хотя бы отчасти, в цепи других причин — возникнуть и как какое-то психологическое противодействие ... женскому порабощению, как человеческий противовес животному отношению к женщине. У рождения любви было много и других пружин — и, прежде всего духовное усложнение человека, рождение в нем новых идеалов, подъем на новые ступени этического и эстетического развития» {207}. То есть, родовое чувство появилось в человеке после порабощения женщины и духовного усложнения!

Рюриков предупреждает, к каким тяжелым философическим последствиям ведет деление человека на тело и душу: «Раздвоение на тело и душу ведет к отчуждению тела от духа, к обесчеловечиванию тела» {208}. При этом, однако, в его собственных рассуждениях получается то же самое: «... Духовное и телесное в человеке не сочленены, а слиты, как цвета в радуге, и они переходят друг в друга плавно — тоже как эти цвета. Все мы, наверное, знаем, что в человеке есть зоны с перевесом телесного над духовным — вроде кровообращения; есть зоны с перевесом духовного над телесным — зона мысли, особенно отвлеченной. Но, видимо, большинство наших чувств, основы психики лежат в зоне примерного равновесия, сплава духовности и телесности.

И любовь, скорее всего, рождается именно в этой зоне: корни ее лежат в ней, а ветви прорастают во все стороны, во все уголки организма — и в зону перевеса плоти, и в зону перевеса духа. Эта “двусплавность” любви — причина ее взлетов и падений, основа многих ее загадок и противоречий, фундамент ее стойкости и хрупкости» {209}.

Рюриков, похоже, всерьез полагает, что дуализм — это когда тело и дух противопоставляют или разделяют. Нет, когда их сплавляют — то же самое, никакой разницы: сплавлять или сливать можно лишь то, что существует самостоятельно. Рассуждения о зонах с перевесом духовного над телесным и наоборот вызывают в памяти споры двухтысячелетней давности о том, где помещается в человеке душа: в мозгу или в диафрагме. Студента-медика за одно только заявление, что основы психики лежат в зоне примерного равновесия, сплава духовности и телесности, мигом выгнали бы с экзамена.

Прыжки через законы

Еще отчетливее эклектическая сущность взглядов Рюрикова выразилась в его брошюре «Трудность счастья», выпущенной обществом «Знание». «Любовь — как бы надстройка над всеми глубинными нуждами и ощущениями человека, над всеми первородными запросами его души и тела. Это самое сжатое, самое сгущенное воплощение всех человеческих сил — физических и духовных» {210}. Опять душа и тело!

«... Во взлетах сильной любви есть какой-то странный психологический мираж, когда разные “я” как бы исчезают, сливаются друг с другом, — как будто токи любви смыкают между собой две разомкнутые души, и их них образуется одна душа; как будто между нервами любящих перекидываются невидимые магнитные мостики, и ощущения одного перетекают в другого, становятся общими. Тут как бы происходит прыжок через биологические законы, они вопиюще нарушаются» {211}.

«Надстройка над первородными запросами души и тела”, “токи, смыкающие между собой разомкнутые души”, “невидимые магнитные мостики”, “телепатемы”, «”вопиющее нарушение биологических законов» ... Будь все это в поэме, эссе — пожалуйста. Но ведь на обложке брошюры, изданной научно-просветительским обществом, в левом верхнем углу напечатано: «Новое в жизни, науке и технике»...