Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

Значительная часть книги Рюрикова посвящена пересказу старинных теорий любви. Эта часть наиболее интересна и содержательна, так что если бы Рюриков только ею и ограничился, ничего другого, кроме как благодарности за полезную работу, высказать ему было бы нельзя. Тем более, что в нашей стране он первым поднял эту тему.

Некоторые главы, например те, в которых говорится о нашем отставании в области полового воспитания, о ханжестве и нудном морализаторстве, небесполезны даже сегодня, а в семидесятые годы прошлого века их вполне можно было назвать смелыми. Но к пониманию наблюдаемого в обществе явления, именуемого «индивидуальная половая любовь», эта публицистика ровным счетом ничего не прибавляет.

Связного, последовательного изложения, что же такое, в сущности, любовь между полами, у Рюрикова нет. Свои соображения он предпочитает высказывать в виде отдельных замечаний и небольших отступлений. Совокупность отступлений и замечаний, сопровождающих примеры из художественной литературы и комментирующих теории прошлого, он, видимо, и называет «черновиком нового научного подхода». На самом же деле там нет ни науки, ни единого подхода, ни сплава, а есть только эклектическая мешанина, щедро сдобренная изящной словесностью «в ключе напыщенного общесловия» вроде: «... Любовь — это не только любовь, а еще и свобода, и истина, и красота, и добро, и справедливость. И когда человек любит, он не только любит — он обретает какую-то свободу, добывает какую-то красоту, творит какое-то добро, постигает какую-то истину» {198}.

Да, о любви обычно так и пишут. И если пишут писатели или поэты — никаких возражений. Но в черновике научного подхода все же уместнее были бы мысли, а не восторги, метафоры или поэтические образы.

Предположим, психолог написал книгу о равнодушии, которое люди так часто проявляют по отношению друг к другу. Но вместо мыслей: почему равнодушие возникло, почему раньше его не было, а сейчас оно есть, в каких формах оно проявляется, как человек видит его в самом себе и как оправдывает его перед собой — вместо всего этого только эмоции, только негодование по поводу равнодушия, красочные сравнения и смелые метафоры. Так вот, каким бы прекрасным языком ни была написана книга, как бы эффектны ни были сравнения, всякий ученый все же назовет ее чистейшим пустословием и посоветует автору не путать впредь беллетристику с наукой, а выбрать что-нибудь одно.

От того, что Рюриков назвал любовь оазисом в гремящем пепелище войны, приравнял ее к свободе, истине, красоте, добру и справедливости, сущность ее ничуть не прояснилась. Но если из его высказываний о любви исключить литературные красоты: то, что обращено к чувствам, и оставить только то, что обращено к разуму, наберется в общей сложности едва ли с десяток страниц.

Основная теоретическая позиция Рюрикова при рассмотрении любви сводится к следующему: «Любовь — как бы внутренняя тень человека, и то, какая она, зависит от того, какой он. Любовь — и тень тех условий, в которых живет человек, и как жизнь ростка зависит от почвы, в которой он сидит, так и жизнь любви зависит от ее почвы, от ее среды. Эта двуединая призма позволяет уловить всю сложность любви, всю ее зависимость от человека и общества, от людской психологии и от эпохи» {199}.

Интересно, много ли найдется тех, кто решился бы утверждать, что любовь одинакова у всех людей, во все времена, при любом общественном строе, в любой культуре? Рюриков глубокомысленно, с выделениями курсивом, провозглашает совершенно очевидную мысль, торжественно присваивая ей звание двуединой призмы.

«У любви есть как бы две ипостаси, два измерения: внутреннее — любовь-чувство, любовь-состояние — жизнь сердца, психологическая материя любви; и внешнее — любовь-отношение, жизненные связи любящих, нравы и обычаи любви. Любовь-чувство прямо зависит от человека — от его исторического типа, от склада его психологии и биологии; от среды, общества она зависит косвенно, опосредствованно — только через человека.

Любовь-отношение прямо зависит, во-первых, от среды, общества , во-вторых, от человека — от его исторического типа, его психологии и биологии. Только такая вот сложная методология ухватывает всю сложность любви, всю ее непростоту и запутанность, только она умеет схватывать все лабиринты пружин, которые правят любовью» {200}.

Жизнь людей, их отношения отражаются в их сознании в виде чувств, переживаний. Сами эти отношения в целом, в главном определяются общественным устройством, а в частностях — человеком, его психологическими и биологическими особенностями. Поскольку чувства возникают в индивидуальном сознании, их конкретная форма зависит от этой индивидуальности: от взглядов, склада ума, жизненного опыта.