Евгений Бульба - Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему

Эксперименты с детьми показали, что вне зависимости от национально-культурных различий они склонны к справедливости с 3–4 лет. Дети делили игрушки справедливо по тому или иному критерию, но не могли объяснить, как они это делают. Объяснение могло быть совершенно парадоксальным: «Я разделил картинки так, потому что мои папа и мама на них похожи». То есть дети обладают психологическим механизмом, помогающим подсознательно и мгновенно оценить справедливость распределения.

Также выяснилось, что альтруизм (желание делиться конфетами) следует не за желанием сделать добро ближнему, а из-за стремления к справедливости. Уже в раннем возрасте выделяются альтруисты, жадины и любители справедливости, всегда делящие конфеты пополам. Постоянное присутствие всех этих типов в разном возрасте наводит на мысль, что люди повторяют простой баланс одноклеточных – альтруисты нужны, чтобы общество выживало в борьбе с другими группами, любители справедливости защищают их от эгоистов, которые нужны в спокойные времена, чтобы создавать внутригрупповую конкуренцию, в результате которой появляются открытия и общество не застаивается. На основании этих исследований можно сделать вывод, что стремление к равенству является наследуемой чертой и той основой, из которой под влиянием культуры вырастает чувство справедливости взрослого человека.

С одной стороны, мы боремся за статус внутри группы, но с другой – имеем склонность к эгалитаризму. Стремление к равенству и развивающееся из него чувство справедливости обеспечивают стабильность групп. Эксперименты с детьми и животными позволяют понять, что справедливость – универсальный и врожденный феномен. Он присутствует не только у людей и способен управлять поведением, обходя сознательную область психики.

Любая черта может проявляться как положительным, так и негативным способом, «вредная» справедливость порождает зависть. Стремление к равенству ведет к выравниванию группы, и, несмотря на всю неприглядность этого чувства, зависть выступает регулятором.

Сегодня наука может подвести итог о происхождении и механизме справедливости: наше чувство справедливости инстинктивно, мы «прошиты» им с рождения. Если человек нормально развивался, то справедлив по природе. В ситуации морального выбора мы имеем готовое, основанное на врожденном чувстве справедливости эмоциональное решение, которое опережает разумные доводы.

Стремление к справедливости производит побочный продукт, важный для нашей темы, который присутствует в жизни каждого достойного человека. Чувство справедливости, «развернутое» к себе, порождает такой феномен, как совесть. Если справедливость отвечает за контроль того, как ведут себя другие, то совесть – это справедливость, относящаяся к себе как объекту. Если вспомнить то, что говорилось о самосознании, то можно сделать вывод, что совесть возможна у существ, которые способны объединить чувство справедливости и самоосознание. Если существо может воспринять себя как внешний объект, понять, как оно выглядит в глазах окружающих, понять, что думают о нем партнеры, то чувство справедливости, примененное к себе как равному объекту сотрудничества, и будет тем, что мы называем совестью.

По сравнению с нюансами парохиальности и справедливости происхождение репутации понять просто. Репутация отражает суммарное мнение о человеке. Мы посвящаем много времени созданию репутации, забота о ней движет множеством прекрасных начинаний.

Если чувство справедливости защищает от того, чтобы быть использованными эгоистами, то неизбежно должны были появиться и притворщики, которые попробуют нарушить справедливость неявно – так, чтобы никто не понял. Эгоисты сделали свой ход и научились казаться альтруистами, следовательно, должна была появиться защита второго порядка.