Евгений Бульба - Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему

Человеческое стремление к справедливости порой действительно выглядит совершенно иррационально. Самой известной иллюстрацией этого утверждения служит простой эксперимент «Ультиматум». Двоим анонимным испытуемым, сидящим в разных комнатах, объявляют, что им дадут на двоих 100 фунтов. Распределяет деньги первый – он решает, сколько получит каждый. Второй никак не может повлиять на решение – фактически его ставят перед ультиматумом: 90 – мне, 10 – тебе. Второй может согласиться или отказаться, но если он отказывается, то деньги теряют оба. Испытуемые не знают, кто их партнер: это человек, которого они никогда не видели и никогда не увидят. В этой ситуации любая сумма – подарок. Но справедливость иррациональна – люди почти всегда отказываются брать 10 или 20 фунтов. К нашей чести можно отнести, что так же редко предлагаются маленькие доли – чаще всего первый делит пополам. Даже очень бедные и голодные люди редко соглашались на несправедливое распределение. Казалось бы, человек выбирает между двадцаткой и нулем – что тут непонятного? Логичным кажется выбор – не пошевелив пальцем, получить двадцатку. Но… только не в случае, когда попрана справедливость!

Почему наше стремление справедливости настолько сильно, что становится иррациональным и способно преодолеть инстинкт самосохранения? По-видимому, это врожденный защитный механизм, который защищает альтруистов от безнаказанной эксплуатации. У всех общественных животных есть защита от нахлебников.

Собственно, появление многоклеточности было спровоцировано вечным соревнованием между кооператорами и эгоистами. У одноклеточных, колоний, моллюсков и насекомых есть свои способы защиты от паразитов. Но чем сложнее отношения между кооператорами, тем изощреннее паразиты и тем сложнее становятся механизмы защиты. Если у одноклеточных защитой становилась новая мутация, а у колоний – защита чаще химическая, то у многоклеточных появился новый способ – поведенческий. Иными словами, альтруисты приобрели возможность защищаться не в следующих поколениях, а сразу – им теперь не нужно ждать «светлого будущего», чтобы восстановить справедливость.

У многих общественных насекомых рабочие особи сохраняют способность размножаться, однако не делают этого. Безусловно, это инстинкт: если ты не королева, то и размножаться тебе не положено. Мы считаем аксиомой, что альтруистические инстинкты насекомых – это глубокая колея, выбраться из которой невозможно. Однако наблюдения показывают, что иногда «непорядочные» рабочие откладывают собственные яйца, которые распознаются и уничтожаются «охраной» – особями, следящими за гнездом. Немецкие энтомологи заинтересовались этим парадоксом, и оказалось, что у ос и пчел эти проявления напрямую зависят от строгости контроля. Рабочие проявляют больше эгоизма там, где слабее контроль со стороны окружающих. То есть противостояние с эгоистами проникло даже в такую незыблемую крепость альтруизма, как пчелиный улей. И в этой борьбе альтруистам приходится прибегать буквально к «полицейским» мерам.

Если поведенческий контроль есть даже у насекомых, то логично, что более сложные организмы пошли дальше и выработали множество защитных механизмов. Для того чтобы доказать предположение о врожденности чувства справедливости, нужны два аргумента – наличие аналогичных реакций у других животных и подтверждение того, что чувство справедливости проявляется в раннем возрасте, пока у ребенка еще нет никаких сознательных концепций о справедливости.

Молодняк семейства псовых играет довольно буйно – чаще всего это имитация погони и «борьба». В большой стае к этим играм подключаются животные разных возрастов. У игры есть свои правила – те, кто старше и крупнее, должны проявлять благородство: не бороться в полную силу, уступать, позволять младшим занимать выгодную позицию, брать на себя более сложную часть игры… Того, кто играет «не по правилам» и подличает – «обижает маленьких», часто вообще исключают из игры, с ним перестают играть даже сверстники, кроме того, такие животные в два раза чаще изгоняются из стаи. На основании подобных наблюдений делаются осторожные выводы, что у псовых может быть какое-то подобие чувства справедливости.

Франс де Вааль описывает эксперимент с двумя видами обезьян: шимпанзе и капуцинами. Животным выдали жетоны и научили «покупать» еду. Вначале им предложили огурцы, которыми они благополучно отоваривались, но только до тех пор, пока не была продемонстрирована несправедливость. По мнению обезьян, самый вкусный фрукт – виноград, огурцы им нравятся гораздо меньше. Если обезьяны видели, что за такой же жетон сосед получает не огурец, а виноград, то отказывались участвовать в эксперименте. Это поведение практически полностью соответствует иррациональному поведению людей в «Ультиматуме». Казалось бы, у капуцинов нет такой сложной личности, как у человека, у них нет столь утонченной борьбы оттенков эмоций и мотиваций, порождаемых постоянно борющимися в человеческом сознании субличностями. Что же мешает обезьянам находить небольшую выгоду вместо ноля и быть «умнее» нас?! Ведь их поведение гораздо примитивнее, и они должны повести себя более предсказуемо и очевидно. Но нет. Чувство справедливости иррационально даже у капуцинов.