Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Следуя выбранному направлению, Ницше может мыслить христианского Бога исключительно в аспекте его смерти. Однако если вспомнить результат гегелевской философии, то смерть Бога окажется имманентной самой природе Бога. Но Ницше хочет пойти дальше – к тому предельному горизонту, который подобен открытому морю: «наконец, нам снова открыт горизонт, даже если он и затуманен; наконец, наши корабли снова могут пуститься в плавание, готовые ко всякой опасности; снова дозволен всякий риск познающего; море, наше море снова лежит перед нами открытым; быть может, никогда еще не было столь «открытого моря». [439]

Как же Ницше мыслит Бога в раскрытой им новой перспективе существования? Бог для него не есть трансцендентное первоначало, не есть метафизическая причина всех вещей. Изначально Бог представляет собой волю к власти отдельного народа, который чувствует себя преисполненным сил и жизненной энергии. Такой народ устанавливает свои ценности как перспективы роста собственного могущества. Бог – высшая проекция этих ценностей, возведение их в абсолют. [440]Но когда народ вступает в фазу своей гибели, когда начинается эпоха декаданса, Бог меняет свое экзистенциально-смысловое наполнение. Из проекции воли к власти он превращается в выражение воли к Ничто: «На деле нет для богов иной альтернативы – либо ты воплощаешь волю к власти и остаешься божеством племени, народа, либо ты воплощаешь бессилие к власти, а тогда ты непременно хорош, благ…». [441]

Переход Бога во вторую фазу своего существования означает значительный рост коэффициента абстрактности, высшим выражением чего становится учение об абсолютной трансцендентности Бога. Бог народа был конкретным, поскольку выражал волю к власти конкретного способа существования определенной группы людей. Но трансцендентный Бог уже не связан ни с какими конкретными условиями жизни, он просто их не учитывает, отрицает. Затем следует смерть Бога – собственно уход в недосягаемую потусторонность абстракции уже есть начало этой смерти.

В знаменитом фрагменте под названием «Как «истинный мир» наконец стал басней» Ницше на одной странице прослеживает генезис этого умирания Бога. Истинный мир (собственно говоря, тот же Бог в своем метафизическом аспекте) становится недостижимым, недоказуемым, только мыслимым. Как результат этого события возникает активный нигилизм: «Истинный мир» – идея, ни на что больше не нужная, и даже ни к чему более не обязывающая, – бесполезная, ставшая излишней идея, следовательно , опровергнутая идея – упраздним ее!». [442]Но эта стадия не знаменует окончание процесса. За «нет» должно последовать «да», отрицание должно привести к новому утверждению: «Мы упразднили истинный мир – какой же мир остался? Быть может, кажущийся?… Но нет! Вместе с истинным миром мы упразднили также и кажущийся!». [443] («Die wahre Welt haben wir abgeschafft: welche Welt blieb übrig? die scheinbare vielleicht?… Aber nein! mit der wahren Welt haben wir auch die scheinbare abgeschafft!»). [444]

Как видно из приведенных фрагментов, смерть Бога у Ницше в общем характеризуется сходной онтологической направленностью с философией Гегеля. В гегелевской диалектике умирает абстрактный Бог, у Ницше Бог умирает вследствие превращения в абстракцию. Результатом, как у Гегеля, так и у Ницше, становится снятие границ между трансцендентным и имманентным. У Гегеля божественный и человеческий миры (миры бесконечный и конечный) соединяются в абсолютной тотальности. У Ницше оба противостоящих друг другу мира (истинный и кажущийся) взаимно нейтрализуются. Сама эта оппозиция перестает существовать. Открываются новые перспективы существования.

Таков философский аспект идеи смерти Бога в учении Ницше. В «Так говорил Заратустра» мыслитель предлагает несколько версий смерти Бога.

1) Бог умер из-за сострадания к людям. [445]Христианский Бог определяется как Бог любви. Как таковой он должен любить всех людей. Но такая позиция приводит к отрицанию иерархических различий между людьми, становится неодолимым препятствием на пути к возникновению высших типов, преградой для самопреодоления человека. Бог должен любить любое состояние наличного бытия человека, должен сострадать любым неудачам. Как следствие человек фиксируется в своей фактической определенности и вместо того, чтобы развиваться, деградирует. От подобного противоречия Бог гибнет. Ответом на эту смерть становится ницшевский тезис: человек есть нечто, что должно превзойти. «Всякая великая любовь выше всего своего сострадания: ибо то, что она любит, она еще хочет – создать!» [446](«alle große Liebe ist noch über all ihrem Mitleiden: denn sie will das Geliebte noch – schaffen!»). [447]