Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Гегель избрал настоящее, которое он диалектически осмыслил и сделал местом бытия своего духа. Но этот выбор одновременно определил границы его философской системы, в то время как учение Ницше свободно от таких границ. Следует, однако, помнить о предостережении в адрес подобной безграничной философии, высказанном неогегельянцем Ж. Ипполитом: «Но существование в качестве только преодоления, как неосуществимая авантюра человека, также является тупиком». [467]У философской системы Гегеля есть свои преимущества – в том, что трансгрессия в его учении не получает таких масштабов, как в ницшевском философствовании.

Философия Гегеля и Ницше дает нам два различных варианта ответа на экзистенциально-онтологическую ситуацию кризиса фундаментальных метанарративов, каковыми являются христианская религия, христианская философия и культура. Современная философская мысль – идет ли речь о неомарксизме, постструктурализме или социальном конструктивизме – до сих пор движется в этом проблемном поле, очерченном двумя немецкими мыслителями.

Фридрих Ницше известен как беспощадный критик и проницательный исследователь морали. Немецкий философ представляет тщательно разработанную концепцию истории и сущности морали как феномена, [469]вводит новые методологические принципы и установки проблематизации и концептуализации этических систем и учений. [470]А вот слава имморалиста и нигилиста, проповедника вседозволенности [471]не является для него заслуженной. Ницше не имморалист, напротив, вся его философия носит подчеркнуто этический характер: основная направленность его учения состоит в том, чтобы дать человеку новые ценностные и нравственные ориентиры. Ницшевские тексты пронизаны этическими императивами. Данное обстоятельство позволило А. А. Гусейнову поставить Ницше в один ряд с великими моралистами – Сократом, И. Кантом, Л. Н. Толстым. [472]Конечно, несомненным следует признать тот факт, что этика Ницше обнаруживает значительные расхождения и противоречия с тем, что в последнее время вообще принято называть нравственностью и моралью. Отсюда и возникает склонность зачислить философа в ряды имморалистов. Но подобный пафос оппозиции по отношению к действующей и общепринятой морали был свойствен многим учителям и созидателям этических систем: Сократ, Христос, Л. Н. Толстой представляют наиболее значительные примеры в этом ряду. Все они были осуждены современниками как нарушители нравственных (религиозных, юридических) законов. И все они впоследствии были восприняты как творцы новых моральных и этических горизонтов. То же самое должно произойти и с восприятием учения Ницше. Более ста лет со дня смерти философа – достаточный период, чтобы перейти от представления Ницше в качестве морального пугала и чудовища к осмыслению этического послания, которое содержится в его философии.

Этика представляет собой универсальный проект человеческого существования. Любое этическое учение – это выбор определенного способа быть и поиск критериев, обосновывающих приоритетное положение данного выбора по отношению к другим возможным способам бытия. Создание новой этики, выбор иной перспективы существования предполагает опровержение оснований уже существующих этических учений, критику уже сделанных выборов и проектов. В этом горизонте и следует прочитывать ницшевский пафос борьбы с моральными идолами. Он ниспровергает этические системы Сократа и Платона, Канта и христианства. Эта война ведется по разным направлениям. Во-первых, философ показывает, что моральные учения носят не абсолютный, а исторический характер. Те или иные этические воззрения возникают как необходимые моменты в процессе исторического существования человечества. Изменение исторических условий приводит к тому, что одни системы нравственности начинают устаревать и на их смену приходят другие. Однако утратившие жизненную значимость формы моральных оценок не спешат перейти в небытие, но упорно держатся за жизнь, всеми средствами ведут борьбу за свое право на существование – вопреки тому, что такого права у них уже нет. Отсюда императив: «Падающего подтолкни»! («Aber ich sage: was fällt, das soll man auch noch stossen! Das Alles von Heute – das fällt, das verfällt: wer wollte es halten! Aber ich – ich will es noch stossen!»). [473]Так, согласно Ницше, условия для господства кантовской этики долга миновали: «Пошлость, присущая этому веку: существование бога нельзя больше доказать тем доводом , что кто-то должен вознаграждать добрых и наказывать злых. В то, что это необходимо, уже не верит никто (как в это еще верил Кант). У нас иные представления о справедливости». [474]