Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Однако мы не хотим утверждать, что этот, по существу, негативный результат – пункт, в котором гегелевская система терпит поражение, сталкиваясь с абсолютной трансгрессией, с тем, что ускользает от сущности и не поддается диалектическому снятию, – что это и есть высшее достижение философии Гегеля. Раскрытие внутренней трансгрессии принадлежит к числу не менее значимых позитивных результатов философских исканий немецкого мыслителя. Система Гегеля в качестве своей магистральной линии утверждает перспективу реализовавшегося во всей своей полноте божественного Разума, достигшего тождества с собой в своем инобытии. Но этот метафизический каркас божественного (обожествленного) Разума, этот «капкан гегелевского дискурса» [388]содержит в себе гераклитовский поток, живой ритм трансгрессии – подобно тому, как слой льда скрывает под собой течение реки. И именно этот ритм внутренней трансгрессии, пульсирующий внутри абсолютно завершенной системы, можно рассматривать как фундаментальное открытие философии Гегеля, как ее душу. Здесь и там натыкающаяся на свои пределы система абсолютного идеализма может быть рассмотрена как необходимое для разворачивания движения внутренней трансгрессии (диалектики) дискурсивное пространство – поскольку трансгрессия не может осуществляться вне дискурсивного пространства, полагающего границы, необходимые для снятия (Aufhebung).

Трансгрессия самой метадискурсивной системы (составляющей корень европейской культуры и по-разному раскрывающейся в философских и религиозных учениях) будет представлена в философии Ф. Ницше. В философии Гегеля еще не осуществляется выход за пределы этого метадискурса, но отдельные дискурсы подвергаются у него последовательному снятию. Ни один частный дискурс не застывает в своей определенности, но в перспективе диалектического движения трансгрессии постоянно преодолевает свои границы, восходит к более многообразной определенности, к единству многообразных определений. Каждый дискурс у Гегеля преодолевает себя, возвышается над своей ограниченностью, включая в себя все большее количество бытийно-смысловых перспектив. Так, например, в философии духа преодолевается конечность и ограниченность человека, осуществляется самопреодоление человека. [389]Позднее лейтмотивом ницшевского учения станет тезис: «Человек есть нечто, что должно превзойти (Der Mensch ist etwas, das überwunden werden soll)». Для Гегеля самопреодоление человека есть одновременно самопреодоление Бога в его инобытии: «Я должен сделать себя таким, чтобы дух жил во мне, чтобы я был духовен. Это моя, человеческая работа, ее же совершает бог со своей стороны. Он движется к человеку и есть в нем посредством снятия человека». [390]Для Ницше уже нет Бога как определяющего субъекта этого движения, «снятие человека» у него осуществляется в перспективе ни к чему не привязанной трансгрессии как воли к власти: «Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя». («Alle Wesen bisher schufen etwas über sich hinaus»).

Для Гегеля «в себе бытие» существует, правда, не в кантовском смысле, но как необходимый исходный (и одновременно завершающий – на стадии синтеза) момент диалектического саморазвития. Вместе с тем именно поэтому замысел теодицеи у Гегеля потерпел поражение, столкнувшись с абсолютной трансгрессией. Ницше, действуя как бы в точке слома гегелевской системы, разворачивает свой проект преодоления метафизической раздвоенности бытия и возвращения смысла земле – проект теодицеи без «тео», в условиях приближающейся гибели метафизического метадискурса. Трансгрессия в учении Ницше будет освобождена от подчиненного положения по отношению к трансценденталистскому метадискурсу и раскроется в качестве самостоятельной перспективы бытия.

Ницше, таким образом, разрабатывает поставленную Г. В. Ф. Гегелем задачу преодоления метафизической раздвоенности мира и раскрытия трансгрессии в качестве значимой перспективы бытия. Всестороннюю критику трансценденталистского метадискурса – в том виде, в каком он был сформирован в немецкой классической философии, в том числе в учении Гегеля, – до Ницше осуществил А. Шопенгауэр. Однако у Шопенгауэра отрицанию подвергается лишь содержательный аспект этого метадискурса, в то время как сам метадискурсивный каркас, его форма, остается незатронутой. Трансценденталистская метаперспектива Разума заменяется в его учении метаперспективой Воли – иррациональной, отнюдь не божественной и не человеческой, но при этом такой же трансцендентной и всеохватывающей, как и универсальный Разум. Мировая воля, по существу являясь трансгрессией, чистым движением, переходом и становлением, оказывается у Шопенгауэра запакованной в трансценденцию кантовской вещи в себе, в форму метафизической теории двух миров (мир как воля и представление). Будучи метафизическим Абсолютом, Воля является трансцендентальным означаемым, как и Абсолютная идея, Бог, вещь в себе. И в этом плане учение Ницше по своим антитрансценденталистским тенденциям оказывается ближе к философии Гегеля, нежели Шопенгауэра. В своем философствовании Ницше идет не по метафизическому пути Шопенгауэра, но по пути Гегеля, разоблачающему трансценденцию в ее притязаниях на абсолютное и исключительное положение, раскрывающему движение становления и отрицания, трансгрессии во всем ставшем и наличествующем.