Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Большое внимание привлекал к себе вопрос о том, каким же станет положение женщин в будущем обществе равных прав, равных возможностей и всеобщего уважения к личности. Ключевое значение имела здесь судьба семьи, зависевшей от женщи-ны-матери. Женщины из высших и средних классов (особенно в Британии) легко соглашались расстаться с бременем домашних забот, потому что у них было много слуг, а детей они отсылали с раннего возраста в школы-пансионаты. Женщины Америки (где ощущалась нехватка слуг) выступили за другое решение: полное преобразование и техническое оснащение домашнего хозяйства, обеспечивающее экономию времени и труда, — и сумели добиться успехов на этом пути. В 1912 г. Кристин Федерик поместила в журнале «Дамы и домашний уют» программу научной организации домашнего труда (см. гл. 2). Но уже с 1880-х годов постепенно стали входить в обиход бытовые газовые плиты; а в предвоенные годы распространились и электрические плиты. В 1903 г. впервые появились пылесосы (раньше и не слышали такого слова), а в 1909 г. на суд скептиков был представлен электрический утюг, ставший популярным позже, после войны. Появились механизированные прачечные (пока — вне дома), и выпуск стиральных машин для них вырос в США в 1880—1910 гг. в 5 раз“* Социалисты и анархисты, одинаково горячо приветствовавшие технологические утопии, одобряли меры коллективного обслуживания: такие как детские сады, предприятия общественного питания, школьные завтраки; все это должно было помочь женщинам совмещать выполнение семейных дел с работой и другой деятельностью; но полного решения проблемы так и не было.

Возникал и такой вопрос: не приведет ли эмансипация женщин к замене семьи — «ячейки общества» какой-то другой группой людей? Наука этнография, переживавшая в ту пору небывалый расцвет, показала, что современная семья — далеко не единственный тип организации отношений людей разного пола, известный истории; в этой области появились и свои фундаментальные труды: «История брачного союза у людей» финского антрополога Вестермарка, выдержавшая к 1921 г. 5 изданий и переведенная на французский, немецкий, шведский, итальянский, испанский и японский языки; и работа Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.). содержавшая революционные выводы. Однако, несмотря на все революционно-утопические эксперименты с новыми формами «коммун» и «общин» (из которых самыми жизнеспособными оказались «кибуцы» еврейских поселенцев в Палестине), можно спокойно утверждать, что большинство социалистических лидеров, как и подавляющее большинство их сторонников, не говоря уже о прочих, не столь «передовых» личностях», представляли себе будущее общество только основанным на семье, как на его ячейке (даже если семья подвергнется каким-то преобразованиям). Только по вопросу о том, что должно быть для женщины самым главным — ее отношения с мужем, домашнее хозяйство или материнские обязанности — мнения сильно разошлись. Как показал Бернард Шоу в пьесе об эмансипированной женщине-кор-респондентке, преданной делу освобождения женщин; эмансипация женщин — это ведь главным образом освобождение самих женщин — или все-таки кого-то другого"*? Левые теоретики в общем склонялись к тому, что эмансипация женщины будет осуществляться путем востребования обществом ее способностей и развития ее интересов, которые они призывали поощрять; хотя умеренные социалисты (вроде «ревизионистов» в Германии) выступали в защиту домашнего очага и семейных связей. Как бы то ни было, но проблему сочетания эмансипации с материнством оказалось не так-то легко решить.

Многие эмансипированные женщины из среднего класса (возможно, даже большинство таких), избравшие в то время своей целью карьеру в мире мужчин, добивались успеха ценой отказа от детей, замужества, а часто (как в Британии) — и путем фактического целибата. Это было не просто проявлением инстинктивной враждебности к мужчинам, вызванной чувством женского превосходства над существами «грубого пола», что было свойственно некоторым ретивым суфражисткам из англосаксонских стран. Не было это и следствием демофафической ситуации, когда избыток женщин (например, в Британии их было на 1,3 млн больше, чем мужчин, в 1911 г.) стал причиной невозможности замужества для многих из них. Для большинства работавших женщин замужество было желанной перспективой, позволявшей оставить работу школьной учительницы или конторской служащей чуть ли не в день свадьбы, даже не дожидаясь удобного момента. Причина же одиночества работавших женщин была связана с реальными трудностями сочетания двух дел: работы и семьи, выполнять которые в то время можно было, только получая помощь со стороны или имея другие дополнительные ресурсы. Если же помощи не было, то приходилось поступать так, как, например, сделала рабочая-феминистка Амалия Рибей-Сейдл (1876— 1952), которая, чтобы родить и растить трех детей (вместе с мужем), оставила на пять лет (1895—19(Ю) свой многолетний пост активистки Австрийской Социалистической партии; или как Берта Филпотс-Ньюволл (1877—1932), выдающийся историк (незаслуженно забытая в наше время), которая уволилась из колледжа «Гиртон» в 1925 году, чтобы ухаживать за отцом (что по современным меркам кажется необычным): «Я почувствовала, что он во мне нуждается, и я решила уйти»“*’“* Так что карьера стоила немалых жертв, и женщины, выбиравшие этот путь, подобно, например. Розе Люксембург, прекрасно понимали, какую цену им придется заплатить за свой выбор, и все же шли на это^’*